— Если бы сказала, — заметила Кэролайн, — вот тогда мы бы знали, что именно. И знаешь, Берн, сдается мне, она сама собрала свои вещи. Посторонний упаковал бы и простыни, и одеяла.

— Выходит, она оставила их потому, что считала оскверненными, что ли?

— Нет. Просто она знала, что они достались ей вместе с квартирой. Ведь меблированные комнаты и квартиры часто сдают вместе с постельным бельем. А как насчет кухонной утвари?

— Там была двухконфорочная плита и маленький настольный холодильник. Никаких кастрюль и сковородок я не заметил.

— Наверное, она всегда ела в городе.

— Насколько я мог заметить, питалась она исключительно попкорном. И еще как-то раз съела пол-эклера, — пожал я плечами. — Впрочем, в холодильник я не заглядывал. Может, и надо было… Лично сам я съел сегодня только кусок пиццы на ленч и пакетик попкорна на обед.

— О, но это же просто ужасно, Берн!

— Ничего, зато я плотно позавтракал. Если мне не изменяет память… Нет, ей-богу, не помню, завтракал я сегодня или нет.

— Тогда давай закажем тебе пожевать.

— Нет, лучше закажем еще выпить, — сказал я и понес бокалы к бару.

Выждав какое-то время, она заметила:

— Знаешь, Берни, внутренний голос мне говорит, что не следует позволять тебе напиваться. А другой голос твердит: «Пусть пьет сколько хочет».

— Этот другой, — сказал я, — и есть глас истины и здравого смысла.

— Я ничего в этом не понимаю, Берн. Просто ты слишком много пьешь на пустой желудок.

— Пустым его не назовешь. — Я похлопал себя по обсуждаемой части организма. — Попкорн занимает ужасно много места… Хочешь набить пузо, жуй попкорн!

— Но ведь это один воздух, а не еда, Берни.

— Неправда, он тяжелее воздуха. Если бы он был воздухом, то не лежал бы в брюхе… Всплыл бы на поверхность.

— Берн…

— Да я сожрал, наверное, целый баррель этого самого попкорна! — воскликнул я. — Знаешь, есть такая мера объема сыпучих тел, баррель? Иногда ее называют попроще, бочонком.

— Знаю.

— Обычно я съедаю только половину барреля, потому как вторую половину ест Илона. И знаешь что? Когда она не появилась без четверти семь, я понял, что она не придет вообще. Знал еще до того, как купил билет.

— Но почему, Берн?

— Знал, и все тут, — ответил я. — Просто чувствовал. — Я немного поразмыслил над сказанным. — Бывает, что люди знают кое-какие вещи. Но это совсем не то, что знать, к примеру, что Пирр — столица Южной Дакоты. Про него я знаю, потому что миссис Голдфус заставила нас выучить все столицы всех штатов.

— Кто она такая, эта миссис Голдфус, и зачем это ей понадобилось?

— Это была наша учительница в пятом классе, и в этом просто заключалась ее работа.

— Столицы всех штатов… И ты до сих пор помнишь?

— Уж Пирр-то — во всяком случае. Другие, может, и забуду, а Пирр — никогда. И если б я принимал гинкго билоба, то наверняка мог бы рассказать тебе, какие из них забыл. А ведь когда-то помнил все до единой… Так откуда мне теперь знать, какие я забыл, а какие — нет?

— Что-то ты меня совсем запутал, Берн.

— Не выдумывай.

Я поднял стаканчик и поднес к глазам. Водка со льдом, только уж ясно, что не «Людомир», этой марки они здесь не держат. Ладно, и такая тоже сойдет…

— Я знал, что она не придет, — сказал я, — и не важно откуда. Просто знал, и все.

— Поняла, Берн.

— И все равно купил два билета. Причем, заметь, мог совершенно свободно сдать один, но этого не сделал. — Я прищелкнул пальцами. — Само пришло, само ушло.

— Правильно.

— И еще, заметь, мог бы купить маленький пакетик попкорна вместо большого, потому как точно знал, что она не придет. И что ты думаешь? Все равно пошел и купил большой!

— Само пришло, само ушло, да, Берн?

— Ты просто читаешь мои мысли. А я рассказывал, как мне удалось вытрясти двадцатку из Тиглата Расмолиана, или нет?

— Да, Берн.

— Проще, чем отобрать конфетку у ребенка. Так почему бы и не потратиться на попкорн?