Наевшись от пуза, постояльцы легли спать, даже ведущих телевизионных передач потянуло в сон. Один я сидел перед тупо мерцающим экраном и думал, как бы отмыться. От близости моря в комнате становилось еще душнее. На спине и под мышками образовывались капли пота. Я их чувствовал. Мы играли с морем в зеркальное отражение. В прилив-отлив. Время от времени накатывающая волна касалась моих век и ног.

Интересно, куда ведет телевизионный кабель, может быть, к настоящему глубокому морю? Может, кабель – это канаты от парусов или цепь от якоря? Я встал с кресла, нащупал пальцами где-то между складками тюлевых занавесок и искрами напряжения штепсель. Провод повел меня за дверь. Я вышел на лестничную клетку и понял, что кабель через трубу уходит на крышу. Ведет меня, как Тесея, нить Ариадны. Поднявшись по железной лестнице, мимо лифтового отделения, через чердак и рубку, я вышел на поверхность.

Кругом шипела, ворковала, гудела ночь. Крыша дома напомнила мне палубу военного корабля, идущего на полном ходу среди волн и льдин. Авианосца с рубками бетонных выходов на капитанский мостик, с пушками и локационными антеннами, с истребителями-воробьями и корабельными бомбардировщиками-гульками на полетной палубе. Прямо с борта этого корабля я окунулся в море звезд и темно-синих волн. Все неожиданное приятно. Особенно приятно искупаться после долгого ожидания на берегу.

Поплескавшись в эмоциях, я на крыше собственного дома обнаружил еще одного – юнгу. По крайне мере, некто занимался чем-то вроде лазания по мачтам, забравшись на столб, с другой стороны бетонного ангара для птиц. Я подошел поближе.

– Чего смотришь? – спросил он меня.

– Так просто, пытаюсь понять, зачем ты туда залез.

– Чего, не видишь, ворую.

– Чего воруешь? Небо?

– Не видишь, провода скручиваю.

– Ага, значит, это ты пустил у меня по экрану медузообразные волны.

– Лучше помоги, а не мешай работать.

– А чем помочь?

– Возьми вон тот резиновый шланг и отведи от меня вот эти концы.

Вблизи я разглядел на его ногах специальную обувь для лазания по столбам с такими длинными когтями – как ногти ведущей прогноза погоды. Ни дать ни взять щупальца осьминога.

– Зачем воруешь? – спросил я, когда «электромонтер» соскочил со столба.

– Жрать-то чего-то надо. Народ с голоду помирает, а они по телевизору мороженое показывают. Сникерсы разные. Райское наслаждение. Чего, не согласен?

– Согласен. Лучше зарабатывать так, чем пищевыми добавками.

– Ага, пищевыми добавками. – «Электромонтер» обрадовался единомышленнику. – Скоро, говорят, за свет и радио будем по четыре тысячи отдавать. Из квартир хотят повыбрасывать. На вот! – Мужик достал из сумки большие кусачки и отстриг кусок кабеля. – На память себе возьми волос телевизионной дивы.

– Кого?

– Девы или дивы, мать ее за ногу. Какая разница, я в этом ничего не смыслю. Знаю только, что телевизор – опиум для народа, раньше религия была, а теперь телевизор. Она унижает человека – эта дива. Или уничижает – точно не помню. Главное, делает его меньше.

«И то правда, – подумал я. – Женщинам на военном корабле не место. К несчастью это».

– А что мне делать с этим? – Я держал кусок провода, все еще опасаясь быть ударенным с ног до головы. Или ушибленным. Инстинкт самосохранения вроде.

– Намотай вокруг пальца. Я, когда меня жена из дому выгоняла, тоже так сделал, вырвал у нее клок волос и намотал вокруг пальца. Вроде на память.

– А где она теперь, твоя жена?

– Не скажу, все равно не поверишь. Ладно, мне дальше работать надо. А ты иди домой, а то, чего доброго, в милицию заберут. Ну, чего стоишь?

– А ты?

– А что я? Я уже человек конченый – наркоман! Была бы моя воля, я бы Останкинскую башню подпалил. Телевизионную. Вот зрелище было бы. Чудо-картинка! На войне как на войне. Ком а ля гер по-граждански. Останкинская – самый настоящий шприц с героином. Уже доказано, как она влияет на мирное население. У тех, кто сидит на этих волнах, – повышенная нервозность и склонность к самоубийствам. У оторванных от телевизора все признаки наркотической ломки: депрессия, скука, плохой сон и страх перед будущим. Я тебе дело говорю.

Вернувшись домой с закрученными мозгами и с накрученным на безымянный палец куском провода, я этим же пальцем набрал ноль-девять. Почувствовал ответственность перед друзьями.

– Оператор семь-семь-семь слушает вас, – раздался голос почти сразу. Ночью ждать долго не приходится, – оператор семь-семь-семь слушает вас.

– Скажите, пожалуйста, где в нашем городе я могу найти чистых?

Я слышал, как оператор задает данные в поисковую систему.

– Алло, чистых в наших данных нет.

– Что, вообще чистых нет?

– Вообще нет.

Я подумал об Афродите. Говорят, она родилась из морской пены. А может быть, она родилась из телевизора. Бывает, нажмешь кнопку, и на экран выплывает прекрасная незнакомка. Богиня.

Может, древним был известен телевизор, в Атлантиде например. Или само море обладает ретрансляционными возможностями. И Афродита действительно вышла из морской пены.

По залу, завернутый в полотенце с кленовым листом, прошлепал Рауль. Нет, не Рауль – Аполлон.