Игуменья подошла, чтобы на прощанье обнять Веру, но Надежда, вдруг загородив собой сестру, упала на колени перед настоятельницей, залившись слезами:

– Матушка, ей нельзя туда! Она там погибнет! И душой погибнет, и телом!

– Если будет бороться с грехом – выстоит, Господь ее не оставит.

– Матушка, ей туда нельзя! Она не готова до борьбы там, куда ее хотят посадить. Хотя я знаю, я верю, что моя сестра не виновата. Нужно время, чтобы это доказать, а времени нет. Завтра она снова должны быть под следствием в камере. Ей туда нельзя никак, в ее нынешнем состоянии...

Игуменья подняла распростертую у ее ног послушницу и внимательно посмотрела ей в глаза.

– И я вижу, что нельзя. Она на пределе всех своих сил. Один шаг – и… Так что ты предлагаешь: мне, что ли, вместо нее за решетку сесть?

– Нет, матушка, – горячо зашептала Надежда, – я предлагаю вместо нее… себя.

– Себя?! – всплеснула руками настоятельница. – Ты хоть понимаешь, что говоришь?

– Понимаю, матушка, потому и предлагаю. Вы ведь сами видите, что мы как две капельки воды, там никто сразу не поймет и не отличит…

– Зато когда поймут и отличат, знаешь, что ждет тебя, твою сестру и меня за компанию с вами? Мало шума подняли вокруг этой истории, так хочешь, чтобы вообще полная истерика началась?

– Матушка, никакого шума не будет. Не успеют ничего понять. Я верю, чувствую, что развязка где-то рядом. Пока я побуду там, а Верочка здесь, все прояснится.

– «Побуду..». Так говоришь, будто на курорт собралась. Там такой «курорт», что люди делают все, чтобы туда не попасть, а ты сама предлагаешь там очутиться.

– Другого выхода нет. Сестру нужно спасать. А за решеткой ее ждет верная погибель. Не выдержит она всего этого. Пусть поживет здесь, а я за нее побуду. Это недолго. Несколько дней – и все прояснится, станет на свои места. Она не лжет: вины во всем происшедшем на ней нет, ее просто использовали, подставили, чтобы уничтожить нашего отца. А свою жизнь она лучше осмыслит не в тюрьме, а здесь. Пусть поживет, прошу вас, матушка, благословите…

Игуменья подошла к святым образам, помолилась, потом возвратилась к близняшкам и, глядя на них, снова улыбнулась.

– Если бы не твое платье и все вот это, – она кивнула на Веру, стоявшую перед ней в модных потертых джинсах, такой же потертой футболке, кожаной куртке, – я бы уже сейчас не угадала, кто из вас Вера, а кто Надежда.

Обе стояли перед ней, в ожидании решения покорно опустив головы.

– Значит, хочешь душу свою положить за други своя, то есть за родненькую сестричку? Это хорошо, похвально. А кто будет расхлебывать кашу, когда все выяснится? Какая тень падет на всю обитель? Что подумают? Что здесь какие-то махинаторы, аферисты, обманщики? Или еще похуже? А что подумают сестры, когда увидят и узнают обо всем?

– Матушка, не успеют подумать! – Надежда снова хотела упасть перед настоятельницей, но та удержала ее. – Никто не догадается, зато мы поможем сестре.

– Сестрица твоя должна, прежде всего, помочь себе самой, – игуменья теперь внимательно смотрела на Веру. – «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его», – так святой апостол говорит. В Царство Небесное силою никого не тянут, необходимо собственное произволение и борьба со своими грехами, страстями. А без борьбы тебе ничто не поможет: ни приговор, ни зона, ни монастырь – ничто.

– Бог тебя благословит, – она дала Надежде приложиться к своему кресту. – Что ж, коль ты так слышишь свое сердце, коль оно не обманывает, то пострадай за свою сестрицу, понеси ее крест. А она пусть поживет здесь, побудет несколько дней затворницей, никуда не выходит, подышит нашим воздухом, помолится. Я обо всем позабочусь. А уж коль дело до суда дойдет, то… Да будет воля Твоя, Господи!

Она перекрестила и Надежду, оставив обеих сестер, а сама удалилась на молитву об их судьбе и спасении.

14.

Вера осталась в келье своей сестры совершенно разбитая и опустошенная. Она не знала, что делать дальше: не хотелось ни молиться, ни читать, ни думать, ни спасть, ни жить… Она подсела к столику у окошка и механически взяла несколько листочков бумаги. Потом стала так же механически читать:

Вера – поток света.

Вера – клинок правды.

Веры призыв – это

Быть посреди правых.

Вера – глоток неба.