Смагин не только дорожил, а гордился своим воспитанником, с улыбкой вспоминая, кем он был, когда впервые пришел в их палаточный лагерь.

3.

Они поднялись наверх, где был рабочий кабинет Смагина. Павел Степанович сел в кресло перед огромным полированным столом из дорогих пород красного дерева и прикрыл глаза. Выкван подошел к нему и сделал несколько пассов ладонями над головой.

– Прикройте глаза и расслабьтесь, – так же тихо, но четко сказал он. – Мне нужно настроиться на ваши колебания.

Смагин выполнил просьбу и сразу ощутил прилив тепла, исходящего от ладоней.

– Так, так, хозяин, сейчас я освобожу вас от лишнего груза.

Он продолжал водить ладонями над головой – то медленно, кругообразно, то быстро, рывками, потом сделал несколько движений прямо перед закрытыми глазами Смагина.

– Боже, как хорошо, – прошептал разомлевший от этой процедуры Павел Степанович, – какое блаженство… Еще, еще…

Но тот остановил свой лечебный сеанс и, прошептав что-то над самой головой Смагина, велел ему открыть глаза.

– Хозяин, нас уже ждут.

Но Смагин остановил его.

– Подождут. Успеем наговориться. Помоги лучше понять, что происходит. Мне кажется, если не моя родная дочь сошла с ума, то начинаю сходить с ума я. Что происходит?

– Я помогу, – уверенно ответил Выкван, – но необходимо время. Мне тоже не все понятно.

– Тебе-то не все понятно? – Смагин повернулся к нему. – Ты читаешь людей, как раскрытую книгу. И каких людей! Где вся их натура, все их мысли, желания спрятаны за семью замками. А тут девчонка, хоть и моя дочь.

– Я помогу, но нужно время.

– Насчет того, что нужно время, я уже слышал. Только что. За столом. От своей жены. Только времени нет. Исчерпано оно, времечко золотое! Раз прошляпили, когда все это только начиналось – ты, Люба моя, я, все прошляпили! – так теперь время не думать и загадки разгадывать, а действовать. Если не будем действовать мы, начнут действовать наши враги. Против нас начнут действовать. И у меня предчувствие, что они уже что-то пронюхали.

– Думаю, что времени потребуется немного, – не реагируя на раздражение Смагина, ответил Выкван. – Червь уже выращен и запущен.

– Червь? – Павел Степанович с изумлением взглянул на своего любимца. – Червей, выходит, разводишь? Вообще дурдом какой-то… Одна в монастырь бежит, другой червей разводит. А что мне остается? Матрешек раскрашивать? Или пирожками на улице торговать?

– Развожу, без них не обойтись, – спокойно ответил Выкван. – Особенно в таком деле, как наше.

– А понятнее можно?

– Можно, хозяин. Но нас ждут.

– Подождут! Я сказал.

Зная, что возражать бесполезно, Выкван подошел к рабочему столу, за которым сидел Смагин, и быстро прошелся пальцами по клавиатуре включенного компьютера. Экран засветился потоком столбцов цифр и малопонятных математических символов.

– Это матрица компьютера, – начал объяснять Выкван. – В ней хранится все о самом компьютере, вся информация, в том числе сугубо конфиденциальная, к которой никто не имеет доступа. Никто, кроме того, кто владеет специальным кодом. Это как ключ от сейфа. Но ведь сейф можно взломать. Любой сейф и любой замок. Нужно лишь подобрать отмычку. Матрица компьютера тоже взламывается, но своей отмычкой. Это и есть червь – особый цифровой вирус, создаваемый специально для того, чтобы проникнуть вовнутрь чрева матрицы, а затем возвратиться назад, открыв доступ ко всему, что там находится, ко всем секретам. Пользователь и не подозревает, что к нему в тыл забрался не просто шпион, а диверсант. Потому что, побывав в этом чужом царстве секретов, червь там начинает размножаться, клонироваться, приспосабливаться, парализуя, при надобности, работу всей системы.

– Так, с червями разобрались, – Павел Степанович потер затылок. – Теперь какое это все имеет отношение к тому, что надумала моя Надюшка? Объяснить можешь? Человек ведь не компьютер: включил – выключил, загрузил – перезагрузил, что-то вообще стер.

– Не компьютер. Но душа человека – тоже матрица. Особая матрица. Там записано все, что составляет сущность личности: ее характер, мысли, чувства, стремления, эмоции, воспоминания. Есть там и свои секреты, не поняв, не вскрыв которые, мы никогда не сможем понять до конца тайну этой личности. Будем судить лишь по тому, что видим, что находится снаружи. Поэтому часто ошибаемся. Поэтому ломаем себе голову над мотивами поступков, которые нам кажутся нелепыми, дикими, абсурдными, лишенными всякой логики, здравого смысла, даже сумасшедшими. Как в случае вашей дочери, Павел Степанович. А понять можно. Для этого я и разработал, вырастил особого червя, который взломает эту матрицу и возвратится назад с нужной нам информацией…

– А заодно начнет размножаться там, гадить? – Смагин внимательно слушал Выквана. – Так ведь объяснил?

– Так. И не так. Тот червь, который разработал я – не просто особая цифровая программа, которая запускается в чужой компьютер или чужую сеть. Мой червь обладает силой интеллекта и духа. Это продукт высокой энергии и разума. Он не превысит поставленной ему задачи. Лишь войдет – и возвратится. А когда мы поймем мотивы поступка, намерения вашей дочери, то найдем и противоядие от него. Быстро найдем. Обещаю.