Через два дня, когда Денис уже ходил по коридорам отделения, морщась иногда от боли, появился втайне жданный гость – отец Григорий. До обеда оставалось часа два.

– Ну, что, Денис, – сказал отец Григорий, – я пришёл тебя причастить святых Христовых Тайн. Ты как?

– Ничего. Нормально.

– Книжки-то прочитал, что Серафим тебе принёс?

– Прочитал.

– Всё понятно?

– Ну… так. Не понятно, как Бог в тебя входит. Как это ты принимаешь Бога в себя самого? И Он в тебе обитает. Это что значит – ты как Бог? Вообще Бог? И тогда всё сделать смогу, всё сотворить?

Ребята в палате, куда зашли Денис и его непривычный посетитель, прислушивались к странному разговору. Отец Григорий сложил на коленях руки.

– Сотворить, конечно, все мы можем. Мысль родить или идею. Нарисовать, построить, сконструировать и много-много чего может создать человек. Согласен?

– Ну… Согласен вообще-то.

– А создать живое существо или новый физический закон… даже не возьмём сложный организм, а единственную микроскопическую клетку хотя бы с той же био- и физиологией, как с начала времён существует, кто-нибудь сможет с помощью Слова, как это сделал Бог? Я уж помалкиваю о многочисленных попытках синтезировать из мёртвой живую клетку с помощью химических, физических, электрических методов. Абсолютно бесплодных попытках, заметь.

На это возразить Денис не мог: знаний не хватало. Но выглядело, и правда, убедительно.

– Так что Богом никто из людей не станет. Но зато все мы – Его дети, которых Он создал и полюбил всемерно, всеохватно. И мы стремимся стать Ему ближе, стать подобными Ему, и это тяжёлый и лёгкий путь одновременно.

– Как это?

Денис сдвинул брови, пытаясь понять.

– Тяжёлый – потому что придётся по-настоящему сражаться со своими страстями, грехами, с самим диаволом. Лёгкий – потому что Бог всегда помогает тому, кто просит Его о помощи, и потому ещё, что одолевшего тяжёлый путь ждёт награда, выше и дороже которой ничего у человека нет.

– … И что это? – затаив дыхание, спросил Денис.

Отец Григорий обвёл радостным взором ждущие лица притихших ребят.

– Вернуться в Небесные обители, к родному Любящему Отцу своему, Который всё простит, всё поймёт – всё, что человеку простить и понять невозможно. Домой вернуться.

Денис ощутил в себе незнакомую мощь, которая заставила его порывисто воскликнуть:

– Отец Григорий, я готов! Пусть и боюсь… но я хочу причаститься. Как Серафим. Он же причащается?

– Причащается, – согласился отец Григорий и вздрогнул на громкие голоса ребят, заворожено слушавших священника и подобравшихся к нему поближе:

– А мы тоже хотим! Нельзя? Мы все крещёные, но ни разу не причащались? Это как будет?

– И мы ничё не знаем?

– И в церковь не ходим!

Отец Григорий развёл руками:

– А как же вас причащать, если вы не знаете, чем и зачем?

Мальчишки переглянулись, и самый смелый Артём заканючил:

– Ну, пжласта! Мы потом у Дениса книжки возьмём и почитаем!

Священник сожалеюще вздохнул, однако отрицательно покачал головой.

– Нет, пока не могу вас причастить. Но могу побеседовать с вами о Боге, о вере, показать церковь, нашу воскресную школу, познакомить с нашими мальчишками и девчонками из детского филиала «Пересвета». Может, вы захотите и в летний лагерь к нам попасть. У нас там интересно: мы ходим в походы, занимаемся историческим фехтованием на мечах, поиском следов войны. Старикам и одиноким в деревнях помогаем. Даже кино снимаем, участвуем в детских кинофестивалях, в фотоконкурсах, в проектах. В общем, если придёте, скучать не придётся. Думайте.

У мальчишек загорелись глаза.

– Мы придём! – авторитетно пообещал Артём. – И своих ещё притащим.

– А там на байках можно кататься? – спросил его сотоварищ.

– Знаешь, буквально в прошлом году мы сделали трассу по старым отвалам слюдяных шахт, и самые умелые из взрослых и старших ребят «Пересвета» уже попробовали её освоить, – признался отец Григорий.

Байкеры восторженно завопили.

– Класс! Мы придём!

– Сперва залечите раны, – предупредил отец Григорий. – А то к велосипедам наш тренер вас не допустит.

– Мы залечим! – заверили его мальчишки. – А потом причастите?

Небесный с готовностью кивнул.

– Конечно. Я думаю, что даже раньше.

И поднялся.

– Ну, Денис, готовься. Сейчас я тебя исповедую. Ребята, вы можете нас ненадолго оставить?

Его тут же послушались, хотя, конечно, любопытство так и сочилось из быстрых глаз.

Оставшись наедине с батюшкой, Денис внутренне задрожал. Неторопливые движения отца Григория, который облачался, раскладывал на столе икону, подсвечник со свечой, Евангелие, крест, ковчежец, доставал лжицу и крошечную чашу, в которую надо было налить кагор, а так же просьба принести горячую воду в стакане и чистую ложку немного успокоили Дениса. Молитвы он слушал со вниманием, хотя почти ничего не понял.

В какой-то момент отец Григорий предложил ему исповедоваться. Сердце Дениса застучало. Он молчал целую минуту и был рад, что его не торопили. Наконец, он начал с самого главного, боясь до полусмерти, что его осудят и посмеются над ним. Однако в глазах Небесного он увидел лишь внимание и сочувствие. От этого он сперва вдруг расплакался, а потом рассказал всё, что помнил и за что ему было стыдно.

Он удивился, что, когда отец Григорий накрыл его голову епитрахилью и прочитал разрешительную молитву, именем Господа прощая ему грехи, душе его действительно стало легче – так, будто её основательно промыли.