Он поднялся по тропинке к монастырю и увидел, что его уже ждут. Две женщины. Настоятельницы – только им было дозволено так смотреть на мужчин. Оценивающе, с вызовом. Одна – словно тень от другой. И больше никаких отличий. Только цвета балахонов – белый и черный.

Однажды один из наемников поведал Агнару историю о том, как провел ночь в женском монастыре. Уверял, что монашки не носят камизу. Хвастал, что за ночь оттрахал десятерых.

– Наемник с севера, - сказала женщина в белом.

– Убийца из страны снегов, - вторила ей женщина в черном.

– Меня зовут Агнар. Я пришел…

– Чтобы помочь нам, - перебила его женщина в белом.

– Чтобы пролить кровь и получить золото, - добавила женщина в черном.

– Чтобы убить зверя, - закончил Агнар.

– Мы – настоятельницы этого монастыря, сестры Афраа…

– И Хараа, - продолжила женщина в черном.
– Это женский монастырь. И мужчин здесь не ждут.

– Но тебя, славный воин Агнар, мы ждали.

«Нужно их разделить, - подумалось ему. – Если я попрошу воды, уйдет белая, Афраа. Если расскажу, как убил разбойников, уйдет черная, Хараа. А если скажу сначала одно, а потом другое, то смогу поговорить с обеими…»

– Не принесете ли воды усталому путнику?

– Конечно, Агнар, - улыбнулась женщина в белом. – Сегодня жарко.

– Благодарю, - он кивнул и мельком глянул на вторую женщину.

Она стояла все там же, сложив руки на груди. Каменная статуя, каких Агнар видел в святилищах бриттов в годы походов по вражеским землям. Тонкая полоска губ, и взгляд из-под капюшона - обжигающий лед.

«Она ничего не расскажет. Фанатичная стер…» - но, вопреки опасениям, она заговорила с ним первой.

– Ты хочешь знать, наемник, сколько их погибло до тебя?

– Кого?

– Охотников за головами, таких же, как ты. Так вот послушай – ты будешь шестым. Пятерых зверь растерзал на куски. Так, что и хоронить было нечего. В этих лесах живет тьма, наемник. И справиться с ней человеку не дано. Ты умрешь.

– Я не боюсь смерти.

Женщина холодно посмотрела на него:

– Потому что уже мертв?

– Нет, настоятельница, - ответил Агнар.
– Потому что погибших в бою ждет Валгалла.

– Тогда жаль, что ты не слышишь, как кричат мертвые. Cehennemtümbekliyor.

– Не знаю, что ты сказала, но эта тропа, - Агнар указал в сторону леса, - приведет меня к бессмертию. И если мне суждено умереть, то значит это и есть путь в Валгаллу.

– Моя сестра сказала, - Агнар обернулся, и Афраа, улыбнувшись, подала ему глиняную плошку с водой, - что глупо стремиться умереть. Ведь то, что ожидает нас после смерти, может оказаться совершенно чуждым нашим мечтам. Пей, воин, ты устал.

Плошка была шершавой и холодила пальцы. А вода – чистой, утоляющей жажду. Агнар отпил до половины и утер рукой мокрую бороду. Зачерпнул ладонью и умыл вспотевшее лицо.

– По дороге сюда на меня напали грабители, - он наклонился и вылил остатки воды себе на голову. – Их было двое. Бродяги, из тех, что насилуют и убивают детей. Но больше, - он выжал волосы и выпрямился, - они никого не потревожат…

– Cehennemseni bekliyor! – всплеснула руками Хараа. – Тебе не найти рай убивая…Eğerlanetli!

– Твой рай для слабых! Воину там делать нечего. Но, к счастью, у нас с тобой разные боги, - ответил Агнар и подал пустую плошку женщине в белом. – Спасибо, ты очень добра ко мне…

– Тогда почему мы встретились, наемник?! – прервала его любезности Хараа.
– Не потому ли, что эта тропа – одна для всех? И не потому ли, что это - конец пути? Но довольно! Сестра, я ухожу. Здесь…смердит кровью.

Она быстро зашагала прочь, к монастырю.

– Хараа верит, что людей спасет милосердие, - сказала Афраа, смотря вслед своей сестре. – Поэтому и носит черные одежды – вечно скорбит о павших. Но не держи на нее зла, отважный Агнар. Хараа резка, но никому не желает плохого.

– В тех местах, откуда я родом, черный – цвет силы и власти.

– Ее одежды черны, всего лишь. А ведь под одеждой есть душа, - женщина сняла капюшон, и Агнар увидел, как белы ее волосы. Будто сталь.
– И кто знает, какая она у меня? Может быть, как и твоя – красная от крови. А может быть черная, как ночь, - она подошла к нему так близко, что он почувствовал жар ее тела. – Ты хочешь знать, какая она, Агнар? Моя душа?

Она не спрашивала его. Умоляла. Он увидел это в ее глазах. Растраченную попусту жизнь – безответную любовь к Господу, шестирукому толстяку, который за все годы ни разу не ответил ей взаимностью. Страх остаться одной, без любви и без веры…