Когда Влад поздоровался с генералом, тот отчетливо вспомнил его, даже отметил, что Тульчинский не изменился за те пять лет, что они не виделись: стройный, подтянутый, может быть, излишне суровый. Хотя последнее — это признак взволнованности. И от встречи с бывшим шефом, и, собственно, от обстоятельств, серьезность которых не позволяла обменяться даже легкими приветственными улыбками.

— Здравствуйте, Александр Петрович.

Паршин кивнул неприкрытой головой:

— Здравствуй. Рассказывай: сначала коротко, потом обстоятельно.

Тульчинский начал со звонка из «Аквариума»...

— Почему сразу не доложил?

— Думал, своими силами разберусь на месте.

— Индюк тоже думал. Ты разобрался? — спросил Паршин, без труда угадывая, что стало причиной столь долгого молчания агента. После убийства журналиста Владу по логике вещей требовалось убрать и капитана медслужбы Алексеенко, по чьей рекомендации явился в Пионерский Борис Арутюнов. Вряд ли агент был растерян и в какой-то степени не сумел точно оценить ситуацию. — Цугцванг, — сказал генерал. — Полный цугцванг. — Это когда уже некуда ходить либо каждый следующий ход ведет к поражению. — Где сейчас капитан Колчин?

— Вместе с группой спецназа сегодня утром он был переброшен в тренировочный лагерь.

— Кто командует этой группой?

— Старший сержант Климов, — ответил Влад, не понимая, зачем генералу знать фамилию сержанта.

— Где находится лагерь?

Тульчинский подробно объяснил местонахождение учебной базы: сотни проток и соляных озер, на многие километры вокруг — ни души. Также пояснил задачу капитана Колчина и группы сержанта Климова. Руководству центра спецподготовки изначально ставилась задача скомплектовать на стадии обучения и по мере практической возможности боевую группу спецназа, которая, не меняя состава, вошла бы в один из отрядов — возможно, подводных диверсионных сил и средств (ПДСС). Автоматически такой группе уделялось больше внимания, требования предъявлялись выше, чем другим экипажам. Собственно, в тренировочном лагере сейчас проходили индивидуальные занятия.

— Это мне понятно. Расскажи о группе Климова поподробнее, — проявил интерес Паршин.

В отличие от Арутюнова генералу история с подсадными медиками занимательной не показалась, наоборот, она заинтересована его с практической стороны. А Владу показалось, что генерал прячет усмешку.

— Как долго они пробудут в лагере? — поинтересовался он.

— Планировалось — неделю.

— Ты уже приступил к исполнению обязанностей старшего инструктора?

— Так точно, товарищ генерал.

— Ладно... Посмотрим, как на этот раз справится с задачей сержант. Возможно — повторяю: возможно — поскольку это крайний вариант, — ты выйдешь на связь с ним. Знаешь частоту его радиостанции?

— Да. — Тульчинский, заметно побледнев, думал, что будет с ним. Все будет зависеть от того, насколько чисто сработает одна из «бригад» Паршина, созданных под программу «выборочных репрессий». До этого они не сделали ни одной промашки. Точнее, до этого дело никогда не доходило, такие бригады были «одноразовыми шприцами»: сделал укол — и в корзину. А вдруг?...

Еще крайне удивляло то, что сегодня им находилось применение; способ устарел, пора бы генералу поменять технологию. С другой стороны, если хорошенько подумать, с кем имеешь дело, то удивление торопливо уступало место страху.

Влад сделал робкую попытку перечить генералу, который мог сделать все, что не противоречит законам физики. Он все еще на своей высокой должности «военно-политического менеджера», значит, мог влиять на ситуацию, что было справедливо. А о его комбинациях и скорости, с которой он принимал решения, впору слагать легенды.

— Товарищ генерал...

— Молчать! — повысил голос Паршин, чем привлек внимание офицеров из службы охраны: они резко шагнули к шефу, запустив руки под пиджаки, но снова были остановлены повелительным жестом руки. — Не забывай, что это ты обделался. И вообще не зарывайся. Твоя беда в том, что ты забыл, с чего начал. Понял?

— Да, Александр Петрович. — Влад опустил глаза. — Мне подготовить план местности, где расположен тренировочный лагерь?

— Нет.

— Нет? — удивился Тульчинский.

— Кому положено, уже знают об этом. Мы скоординируем наши действия вечером. Жди меня здесь же в восемь часов.

Полковник Артемов нервничал и с возрастающим беспокойством смотрел на специалиста из технического отдела.

— Ну что, Саша?

— Что за хрень! — ругался Остапенко. Он не мог зафиксировать беседу Паршина и Тульчинского. Звукозаписывающая аппаратура фиксировала лишь какие-то посторонние шумы, трескотню, словно чувствительная гиперболическая антенна была сковородкой, на которой жарились грибы, а такой же чувствительный микрофон — сковородником.