Что цель этой игры — не выяснение цели этой игры, а по большому счету предотвращение новых аналогичных преступлений. Чтобы никто не смел протягивать грязные лапы к «колыбели» спецназа.

Но до победы еще далеко, очень далеко.

Как всегда, часовой, вооруженный автоматом, внимательно изучил документы полковника Артемова и, отдав честь, разрешил ему пройти на территорию военно-морской базы. Ответственный и уверенный в себе малый. Михаил Артемов, часто бывая в воинских подразделениях, так же часто наблюдал, как часовые как бы снимали с себя полномочия и вызывали для прояснения ситуации офицера. Непонятная логика: рядовые пролетают КПП со свистом, а офицеров заставляют ждать. Здесь все по-другому, как в «Аквариуме». Даже двор был засажен тополями. Не хватало разве что традиционных елей.

Артемов шел вдоль плакатов с «прописными истинами» спецназовца: действуй одной командой; всегда передвигайся от укрытия к укрытию. И прочее в том же духе. Перенес их содержимое на начальника военно-морской базы. Сейчас Артур Паникян был прикован к месту и в нетерпении поджидал прикрытия. Нервничает? Не то слово. Паникует. Михаил Васильевич, успокоившийся окончательно, бросил поднос:

— Помощь идет.

Он вошел в штаб, представился дежурному и показал удостоверение. Тот взялся за телефонную трубку.

— Куда вы хотите звонить?

— Доложить о вас начальнику базы.

— Не стоит, — пресек его попытку Артемов. И, видя, что дежурный все еще колеблется, слегка повысил голос: — Я что, невнятно представился? Или вы не разглядели моего удостоверения?

Мичман Юрмин, глядя в спину гэрэушнику, еле слышно прогнусавил:

— Мандавошки, подвиньтесь немножко. Генерал Триппер идет.

Артемов свернул по коридору направо и постучал в дверь.

— Разрешите, Артур Викторович? — Взгляд, устремленный на Паникяна, был требовательным. Возможно, именно он подавил облегченный выдох начальника курса, не позволил дернуться ни одному мускулу на рыхлом лице офицера. Этот взгляд полковника был коротким. Строгость моментально испарилась, когда он встретился глазами со своим именитым оппонентом.

Для другого — пошла бы работа. Кто кого. Нервы ощетинились бы, а адреналин ожег вены и лизнул жирным языком нёбо. Торкнулась бы в сердце аритмия, а легкие послали тревожный сигнал: «Внимание! Кислород на исходе!» И прочее в духе проверки внутренних органов. Артемов же дышал розно и спокойно.

Паршин отвернулся. Полковник угадал его вопросительный и в то же время недовольный взгляд, устремленный на начальника базы: «Кто это?» И получил подтверждение:

— Полковник Артемов Михаил Васильевич, — ответил капитан 2-го ранга.

— ГРУ, — резко расставил точки Артемов.

— Вот как? — Генерал не без удивления оглядел коллегу. — Что вы здесь делаете?

— Простите, — полковник на всякий случай приосанился, — с кем имею честь?

Пауза. Ее стоило ожидать. Михаил Васильевич чуть округлил глаза, словно вытягивал из собеседника ответ.

— Генерал-полковник Паршин.

— Генерал кто?... Паршин?!

— Ну да, — по обыкновению хмыкнул Александр Петрович. — Объемный, трехмерный.

— Извините, товарищ генерал. Никак не ожидал вас увидеть.

— Итак, что вы здесь делаете? — повторил он вопрос. — Присаживайтесь.

— Меня командировал в центр начальник ГРУ, — ответил Артемов, принимая приглашение. — Погибла г-группа курсантов, — виртуозно заикнулся он, — подотчетного нашему управлению подразделения.

Паршин наморщил лоб. Он едва разобрался в казенно-витиеватой фразе полковника. Нашел логичное объяснение: волнуется. Конечно, волнуется.

А Михаил Васильевич развел руками, мысленно рифмуя генеральское «Вот как?» — «Вот так...» И набросил на лицо маску смущения. Но тут же сбросил ее: не переиграй. Перед ним находился человек, которого как реального претендента на пост директора службы безопасности побаивался Борис Ельцин. Не потому ли перевел его в Кремль (сразу после назначения Паршина на должность заместителя руководителя кремлевской администрации Борис Ельцин отправился в предвыборную поездку по Ярославской области) — вроде как под надзор? А что, это хороший ход: убрал одну из ключевых фигур отдельно взятого силового блока. Ведь в те годы Генпрокуратура и Главная военная прокуратура больше тяготели именно к силовому блоку — Службе безопасности, МВД, ГРУ. Хотя другие утверждали, что прокуроры «слушались» только президента. Но именно спецслужбы могли вручить главе государства «бегунок». Не хватало лишь капли, которая переполнила бы российский горшок с беспределом. Отхлебнул ли кто-то из этого горшка, нет ли, но каждый остался доволен своим назначением.

— Значит, у нас одна миссия: выяснить, что же произошло в центре, — сухо заключил Паршин.

— Скорее это дело военной прокуратуры.

Генерал скривился и махнул рукой: «Бросьте!»

— Им желуди под дубом собирать и то затруднительно. Вы, конечно же, знаете о ЧП 97-го года. Тогда мы постарались замять это дело...

«Интересно, — подумал Артемов, — в какие дебри заведет генерала откровенность?» Он вспомнил о своей секретарше, которая называла бывшего начальника ГРУ Ивашутина «большим барином». Вот и Паршин походил на него, смотрелся хозяином. Во всяком случае — хозяином положения. Нетрудно угадать ход его рассуждений: чем больше ЧП в «Дельте», тем больше вероятность того, что все безобразия, творящиеся здесь, будут тщательно скрываться как военной прокуратурой, так и руководством военно-морской базы. Не говоря уже о Минобороны в целом. Никто не запутается в сложившейся обстановке. И по одной причине: никто не станет расследовать череду преступлений, связанных с военнослужащими «Дельты», замнут дело, чтобы не возвращаться к нему никогда. Поскольку даже внутреннее расследование породит кучу лишних ушей, глаз, но главное — ртов. Все материалы, которые нарыла военная прокуратура в «Дельте», будут уничтожены. Как показывает практика — это самый надежный способ избежать скандала и как следствие — громких разоблачений.

«Неплохо я внедрился в его голову, — похвалил себя Артемов. — Только она не знает, что прокурорские работники ничего не расследуют, а валяют дурака. Желуди собирают».

С военным прокурорским полковником, который вместе с двумя коллегами разместился в пустующем кабинете замполита военно-морской базы, Михаил Артемов поддерживал товарищеские отношения. Они познакомились в октябре 1999 года, когда военная прокуратура СКВО возбудила уголовное дело по факту гибели девяти десантников: «федеральная авиация по ошибке нанесла авиаудары по группе армавирского спецназа». Тогда обвинение было предъявлено генерал-майору внутренних войск Николаю Ч. Но он попал под амнистию, объявленную в честь 55-летия Победы.