Нож упал.

Паршин действительно торопился, чтобы окончательно сломать жизнь спецназовцам, попавшим в капкан. И в капкане же добить.

Клим так и не узнал, о какой диверсии говорилось в записке Колчина. Но у него хватило времени додумать. Он самостоятельно расставил все точки.

Тридцать пять метров.

Двадцать шесть пар шагов...

— Куда это он? — спросил Дитмар.

— Стой и молчи! — Мичман глядел в спину товарищу. Округлое черное пятно в середине пропотевшей мари виделось то кровью, то однодольной мишенью.

Рука нащупала на столе пистолет. Юрмин продублировал движения сержанта: вынул пустую обойму и вставил полную. Передернул затвор и перевел предохранитель на одиночный огонь.

— Экипажу надеть повязки.

— Товарищ мичман...

— Выполнять! — прикрикнул он.

И поднял пистолет на уровень глаз...

Двадцать пять метров.

Восемнадцать пар шагов...

Гримасы судьбы: Клим шел к главному «колдуну», который использовал свою магию на рядовых спецназовцах. Как там у Колчина: «Ковал кадры в спецназовской кузнице»?

Сергей придерживал вспотевшей ладонью приклад автомата. Еще пять шагов — и пора открывать огонь.

Один из охранников Паршина стоял лицом к Сергею. Скорее его дело — лакейское: помочь шефу подняться по металлической лестнице и закрыть за собой дверцу. Вот телохранитель стал словно выше, вглядываясь в вооруженного человека. Он давно обратил на него внимание, но оно было усыплено тем, что курсанты и офицеры военно-морской базы зачастую передвигались с оружием, в основном группами или парами. И это не особенность «Дельты», а быт. Охраннику казалось, что вскоре военный свернет с дороги к офицерскому корпусу. Но он продолжил движение. А шеф уже рядом. Занес ногу на металлическую ступеньку. И вдруг обернулся.

Однако взгляд Паршина был коротким. Он бросил его на Клима, чтобы тотчас перевести на Артема Вакулова: «Помоги взобраться в салон».

Одна ступенька, вторая, и Паршин скрылся из виду.

Полковник Вакулов все еще медлил. В ровной поступи военного он не отметил ни решимости, ни нервозности. И вообще на военно-морской базе опасность как таковая отсутствовала. Наоборот, тут в лице спецназовцев была мощнейшая охрана, которая заставила профессиональных телохранителей расслабиться. Их качества как бы растворились в общей атмосфере боевого подразделения.

Артем Вакулов, прежде чем закрыть створку, еще раз глянул на сержанта. Ничего. Как раз в это время Клим отточенным движением взял автомат на изготовку.

Мичман Юрмин был классным стрелком, много лет проработал инструктором. Он не мог промахнуться с такого расстояния даже из пистолета. В голове черт знает что. Он видит Клима... в тюремной камере, обдолбанного инъекциями. Он дает любые показания, которые от него требуют. В конце концов он подыхает в сумасшедшем доме. А до этого молит бога только об одном, чтобы тот поскорее забрал его.

Помочь ему можно только одним способом, бросив традиционное: «Для меня ты бы сделал то же самое».

Но когда? Сейчас или... потом?

Полковник Артемов не усидел на месте. Позвонив в Каспийск, он отдал распоряжение сворачивать работу и вышел из штаба.

То ли в Астрахани, то ли еще где-то Паршин пополнил свою охрану пятью оперативниками ФСБ. Но они резко отличались от своих коллег из Федеральной службы охраны. Не было ни во взглядах, ни в осанке уверенности, монументальности, что ли. Они, насколько заметил Артемов, всего пару-тройку раз спустились из салона «вертушки» покурить. То ли им нравится торчать там, то ли в диковинку — не разберешь. По большому счету балласт. Восстановление численности вороньей стаи, понесшей урон, потрепанными воробьями.

Интересно было бы посмотреть на официальную свиту генерала, когда он совершает рабочие поездки, а не частные. Там все обставлено больше для шика, для показухи. «Восьмерка» летит в окружении боевых «двадцатьчетверок». И все равно беззащитна перед «иглой», как какой-нибудь делопут перед снайпером.

Михаил Васильевич вышел на плац в тот момент, когда его «альтер-тезка» стоял в проеме «вертушки» в напряженной, как показалось Артемову, позе. Он мысленно проследил за его взглядом...

Полковник ни разу не видел сержанта Сергея Климова, но по какому-то наитию узнал в вооруженном человеке командира седьмой лодки. И он понял все.

Артемов резко повернулся в сторону вертолета и чуть склонил голову к плечу. Глаза его сузились в щелки: «Спецназ ГРУ. Диверсию заказывали?»

Клим стрелял с двадцати шагов. Практически не целясь, из-под руки. Наверняка зная, куда угодит граната: точно в раскрытую пасть вертолета.

Иллюминаторы словно выперло изнутри, и град мелких осколков рванулся навстречу Сергею. Он пригнулся, опускаясь на колено, и вложил в дымящийся ствол гранатомета следующий выстрел. Снова нажал на спусковой крючок. Широкий и не совсем удобный затыльник приклада ударил в выем плеча. Вторая граната понеслась вслед за первой.