Менц читала, пока он писал; затем едва заметно кивнула.

Масило перевернул блокнот надписью вниз.

— Вы не можете найти корабль, — язвительно заметила Менц.

— Мы нашли все суда такого же водоизмещения, на которых выключены датчики СДИ. Поверьте мне, это было нелегко. Возможны три варианта. Первое: они где-то прячутся. Знаю, это маловероятно, но, если они выключили передатчики, если они полностью автономны и хорошо замаскировались, им удастся какое-то время оставаться незамеченными. Второе. Они спешно покинули судно. Разумеется, возникает вопрос почему, и мы его всерьез не рассматриваем. Третье. Они подключились к чужой частоте, а в таком случае мы на распутье. Понадобится не одна неделя, чтобы перепроверить все корабли в том районе.

— Вы сказали, что хотите найти корабль даже больше, чем мы.

— Да.

— Почему?

— Янина, мы знали, что вы зададите этот вопрос. Я всю ночь вел переговоры с Лэнгли и могу сообщить вам лишь следующее: мы считаем, что груз на «Мадлен» жизненно важен как для американской, так и для южноафриканской национальной безопасности.

— Значит, вы знаете то, что знаем мы.

— Я не знаю, что вам известно. Позвольте еще раз официально представить вам двух моих коллег. — Он показал на двух новичков, о которых Менц не знала совершенно ничего. — Джанет Иден — старший аналитик нашего аналитического центра по Ближнему Востоку и Северной Африке. Джим Грант — аналитик Антитеррористического центра. И оба они срочно прилетели в ЮАР из-за вашего запроса в систему СОЛАС. Джанет, вы не окажете нам честь?

Джанет Иден на вид было лет сорок. Стройная, симпатичная женщина, холеная, ухоженная.

— Спасибо, Бруно. — Она улыбнулась Барзински и тут же повернулась к Менц и Масило: — Я не собираюсь просить прощения за то, что мы не можем поделиться с вами всем, что нам известно. Мы все большие мальчики и девочки, все занимаемся одним и тем же делом. Мы знаем правила. — Она держалась деловито и самоуверенно. — Поэтому позвольте сообщить вам то, что можно. Примерно десять недель назад мы с Джимом независимо друг от друга заметили возросшие объемы переписки между ячейками «Аль-Каиды» в Омане, Пакистане и Афганистане и, к нашему удивлению, в Южной Африке, особенно в Кейптауне. Мы и раньше были свидетелями всплеска активности между сомалийской «Аль-Шабаб» и кейптаунскими ячейками. Система кодирования у них была примитивной, переписка без труда поддавалась расшифровке. Но с «Аль-Каидой» дело обстояло совершенно по-другому. Когда мы сообщили о наших наблюдениях по начальству, была создана специальная комиссия по изучению данного вопроса; в комиссию вошли также Бруно и его здешние коллеги. К нашему огорчению, они пользуются системой асимметричного шифрования, разработанной доктором Майклом Рабином в Гарварде еще в 2001 году. Считается, что взломать такой шифр практически невозможно. Не стану утомлять вас подробностями — если захотите, все можете найти в Гугле, — но при асимметричном шифровании используются два ключа, один из них открытый…

— Мы знаем, что такое асимметричное шифрование, — перебила ее Менц.

— Тем лучше, меньше объяснять. Неделю назад мы перехватили сообщение, одним из адресатов которого значился Шахид Осман. Естественно, Осман привлек наш интерес. Но переписка по электронной почте — не единственный источник получения ценных сведений. Наши агенты на местах, в Пакистане и Афганистане, тоже собирают данные по крупицам. Мы накопили достаточно, чтобы с уверенностью заявить: они готовят очень крупную операцию, в которой участвует некое промысловое судно, и произойдет все в течение следующих семидесяти двух часов в Кейптауне или его окрестностях. Бруно…

— Спасибо, Джанет. Янина, позвольте быть с вами откровенным. Нам нужен Осман — очень нужен. Мы почти не сомневаемся, что у него есть ключ от шифра, а положение в самом деле срочное, время у нас на исходе. Вчера Лэнгли попросил меня направить вам официальный запрос на арест Османа, с вашего одобрения и при вашем участии. Мы искренне полагали, что его удерживаете вы. Вот почему мы попросили вас о встрече…

Барзински замолчал, когда увидел, что Тау Масило что-то судорожно пишет на листке блокнота.

Менц прочла слова: «Ноутбук Османа у Беккера».

Менц посмотрела американцу в глаза.

— Мне нужно несколько минут, чтобы все обдумать.

На то, чтобы добыть пароль для входа в систему, у молодого человека из «Надежды» ушло всего одиннадцать минут. Он взял лист бумаги и записал непонятное слово — «Амиральбахр».

— Ну вот, — с радостной улыбкой сказала Милла, как будто сама решила проблему.

— Что такое «Амиральбахр»?

— Да просто набор букв. Потому-то я и забыл его… Спасибо большое.

— Дядюшка, я вам тут кряк поставил, его убрать?

— Какой еще кряк?

— Такую программу…

Беккер озадаченно почесал затылок.

— Понимаете, если убрать мою программу, то у вас… короче, при нажатии определенных клавиш начнется форматирование жесткого диска и все данные автоматически сотрутся…

— А-а-а, понятно…

— В том числе и два неверно введенных пароля…

— Оставьте все как есть.

— Бруно, — сказала Янина Менц, — вы играете в опасную игру. Ваш агент Беккер захватил ноутбук Османа, теперь у вас есть ключ к их коду, но вы продолжаете водить нас за нос и тратите свое и наше драгоценное время. Почему?

Барзински побагровел от возмущения и собрался возразить, но его опередил Джим Грант.

— Мадам, — голос у него оказался низким, властным, — я заместитель директора Аналитического антитеррористического центра ЦРУ. Я в полном объеме информирован обо всех разведывательных и контрразведывательных операциях, которые наше агентство сейчас проводит в Южной Африке, а также обо всех привлеченных агентах и ресурсах, которые участвуют в операциях. Так вот, со всей ответственностью заявляю, что названный вами человек в число наших агентов не входит. Если бы он был нашим агентом, я бы ничего не стал от вас скрывать, потому что мы занимаемся одним делом. Если вы будете и дальше сомневаться в нас, нам придется обратиться напрямую к вашему президенту с просьбой позвонить нашему госсекретарю… Если вы согласны на такой выход, прошу об одном: давайте приступим немедленно. По-моему, каждый человек в этом зале уже успел сказать, что у нас катастрофически мало времени…