— Надеюсь, ты задал ему хорошую взбучку, — сказала она по телефону, когда я все ей рассказал.

— Клюшкой для гольфа.

— Ха! — коротко хохотнула она, как всегда. — Но ты ведь этого так не оставишь. — Она хорошо меня знала.

— Да.

— Леммер, слушай меня. Сейчас я сама позвоню гаду и скажу, что твой счетчик будет тикать до тех пор, пока ты не выяснишь, что произошло. А если он не заплатит, я пошлю к нему двух горилл.

— Спасибо!

— Сам-то как?

— Всего несколько отметин в интересных местах. Очень сексуально. Могу прислать тебе снимки.

— Пошел ты, — ответила она. — Ты мне потом будешь сниться в страшных снах!

Поздно ночью, на белоснежных простынях, Эмма ахнула при виде багрово-синих кровоподтеков и царапин, покрывающих все мое тело. Она принесла небольшую аптечку первой помощи и медленно, нежно обработала меня бальзамами и мазями. Руки у нее были нежные и прохладные, голос мелодичный; она с удовольствием рассказывала, как провела вечер у Антьи Барнард, а утром ходила в церковь. Антьи, как всегда, курила одну сигарету за другой и делилась с ней своими жизненными наблюдениями:

— Эмма, ты — то, что нужно Леммеру. Эх, будь я на тридцать лет моложе… — И потом: — С Дидериком Брандом трудность та, что он скучает. Слишком он умен, чтобы быть просто фермером.

Эмма сказала: всем местным жителям не терпелось послушать о «Рыцарях Харли» и о том, что случилось в «Красном гранате».

— Сегодня утром священник призвал всех помолиться, чтобы Господь протянул руку помощи нашим Леммеру и Лоуренсу, которые находятся в пути.

«Наш Леммер»… Это впервые!

А если мне придется сорвать маску с Дидерика Бранда?

Эмма закончила меня обрабатывать, убрала аптечку, выключила свет, легла рядом со мной и положила руку мне на грудь.

— Завтра мне нужно возвращаться в Кейптаун, — прошептала она. И довольно вздохнула: — Как же я тебя люблю!

— Эмма…

Она приложила палец к моим губам.

— Спи сладко! — сказала она и поцеловала меня в заросшую щеку.

«Завтра утром, — подумал я. — Завтра я расскажу ей все».

Утром в понедельник, без четверти семь, в мою дверь негромко постучали.

Эмма еще спала. Я встал и пошел открывать.

На крыльце стояла семидесятилетняя Антьи Барнард в шляпке, прогулочных сапогах и с тростью. Она оглядела меня с ног до головы. Я поздно сообразил, что стою перед ней в одних трусах и она отлично видит все кровоподтеки.

Антьи многозначительно хмыкнула:

— Извращенец!

— И тебе доброе утро, Антьи!

— Дидерик Бранд сказал, что у него нет твоего номера телефона, он просит тебя срочно перезвонить ему. Голос у него был слегка встревоженный. — Она протянула мне листок бумаги.

Я услышал сзади быстрые шаги Эммы.

— Доброе утро, Антьи!

— Доброе утро, Эмма. Не беспокойся, я никому не скажу. Знаешь, в свое время я бы тоже могла устроить ему веселую жизнь!

Эмма не сразу поняла, но потом хихикнула:

— Это было только предупреждение!

— Вот как?

— Чтобы он не слишком глазел по сторонам, когда меня нет рядом.

— Леммер, вы непременно должны приехать сюда и взглянуть своими глазами, — сказал Дидерик по телефону. Голос у него был скорее взволнованный, чем встревоженный.

— Зачем?

— Леммер, линия общая. Прошу вас, приезжайте и взгляните. Вы не поверите…

У меня были другие планы. Я собирался поговорить с Эммой.

— Может быть, приеду… во второй половине дня.

— Вряд ли вы захотите так долго ждать.

— Дидерик, в чем дело?

Он нарочно тянул с ответом.

— Вы задали мне вопросы… По-моему, я знаю ответы. Чем дольше откладывать…

Несмотря на его настойчивость, мне не хотелось ему верить.

— Так что, Леммер, решайте сами.

— Посмотрим, как получится. — Я нажал отбой.

— В чем дело? — крикнула Эмма из ванной.

Я подошел к двери. Она, раздетая, стояла у душевой кабины, не стесняясь своего совершенного, миниатюрного тела. У меня захватило дыхание. Как всегда.

— Я…

— Сосредоточься, Леммер! — Она лукаво улыбнулась.

Я нехотя отвернулся к окну.

— Дидерик Бранд просит меня приехать к нему. Он что-то нашел, а что — не говорит.

— Мне все равно надо уезжать, — сказала она.