— Я рада, что вы рассказали мне обо всем, — произнесла она наконец. — Но почему только сейчас?

— Я умею держать свои чувства в узде, Клаудия. И все же лишь теперь я смог найти в себе силы заговорить об этом, — ответил он хриплым, скрипучим голосом. — Твоя свадьба — вершина моих надежд. И надежд твоей матери. Будь она жива — она была бы горда и счастлива сейчас за тебя. Помни об этом. — Он поднял на нее серые, отливавшие сталью глаза. — Мы не можем допустить, чтобы что-то пошло не так, Клаудия. Ничто не должно встать на пути к нашей цели.

Они смотрели друг другу в глаза, потом он неторопливо растянул губы в полуулыбке.

— Теперь, я думаю, ты предпочла бы продолжить путешествие в обществе Джареда.

Язвительность, скрытая в его словах, не осталась незамеченной для Клаудии.

Отец поднял трость и постучал в потолок экипажа. Послышался протяжный окрик кучера, и лошади остановились, пофыркивая и беспокойно перебирая копытами. Смотритель через окно открыл дверцу кареты, выбрался наружу и распрямился во весь рост.

— Какой чудесный вид. Полюбуйся, дорогая.

Она спустилась вслед за ним. Внизу, под холмом поблескивала на солнце широкая река, по берегам которой золотились наливающимся ячменем тучные поля. Над цветущими лугами у дороги вились стайки бабочек. Солнце пекло, обжигая руки и плечи; закрыв глаза, Клаудия с удовольствием подставила лицо его лучам. Под веками разлился красный, жаркий свет. Она стояла так, вдыхая запах дорожной пыли и острый, пряный аромат раздавленного колесом кареты тысячелистника.

Когда она вновь открыла глаза, отец уже шел вдоль ряда экипажей, помахивая тростью. Поравнявшись с лордом Эвианом, который вылезал из кареты, вытирая платком пот с раскрасневшегося лица, он приветствовал его каким-то любезным замечанием.

Целый мир простирался перед Клаудией, теряясь в легкой дымке на горизонте, и на секунду ей так захотелось убежать в этот недвижный летний зной, в тишину и покой безлюдья, где не будет никого, кроме нее. Там она будет свободна.

Почувствовав чье-то присутствие, она повернулась. Лорд Эвиан стоял рядом, прихлебывая вино из маленькой фляжки.

— Какая красота, — прошептал он и указал пухлым пальцем. — Видите?

Вдали, за много миль отсюда, среди холмов разливалось нестерпимым алмазным блеском яркое свечение. Это сияли на солнце крыши великолепного Хрустального дворца.

Кейро доел последний кусок мяса и сыто откинулся назад. Вылив в рот остатки пива, он поискал глазами — кого подозвать, чтобы вновь наполнить кружку. Аттия все сидела у двери, но он делал вид, что не замечает ее. Таверна была полна, и хозяйка подошла лишь после второго оклика.

— А твоя подружка? — спросила она, наклоняя кувшин. — Она есть не будет?

— Она мне не подружка.

— Но вошла она за тобой следом.

— Девчонки вечно ко мне так и липнут, — пожал плечами Кейро. — Да вы и сами на меня посмотрите.

Хозяйка рассмеялась, покачивая головой.

— Ну что ж, красавчик, плати.

Кейро отсчитал несколько монет, допил пиво и поднялся, потягиваясь. После купания он чувствовал себя посвежевшим, а огненно-красный камзол отлично облегал его фигуру. Кейро прошел между столами, не обращая ни малейшего внимания на Аттию, которая вскочила на ноги и последовала за ним. Он миновал уже половину темного переулка, когда ее голос заставил его остановиться.

— Когда мы начнем их разыскивать?

Он продолжал стоять к ней спиной.

— С ними бог знает что могло случиться! Ты обещал…

Кейро круто развернулся на каблуках.

— Почему бы тебе просто не исчезнуть?

Девушка не спускала с него глаз. Сперва-то он считал ее робким, забитым существом, но вот уже во второй раз она бросала ему вызов. Это начинало раздражать.

— Я никуда не уйду, — спокойно проговорила она.

Кейро ухмыльнулся.

— Думаешь, я их брошу и сбегу, так что ли?

— Да.

На такую прямоту Кейро не рассчитывал. Обозленно повернувшись, он зашагал дальше, но Аттия последовала за ним как тень. Как цепная собачонка.

— Я не позволю этого. Я не дам тебе заграбастать Ключ.

Он убеждал себя, что лучше промолчать, однако не смог сдержаться.

— Почем тебе знать, что я буду делать? Финн — мой побратим. Для меня это значит все. К тому же я поклялся.

— Правда? — Она ловко передразнила Йорманриха: — Я ни разу не сдержал клятвы с тех пор, как мне было десять. Тогда я заколол собственного брата.Таковы и твои клятвы, Кейро? Логово и Дружина никуда не делись — они в тебе.