Клаусу понадобилось много сил, чтобы сдержать стремление братьев Ленгсфельд, задумавших вывести из строя дорогу как минимум на шесть месяцев. Он должен был объяснить, что хочет больше шума, но отнюдь не разрушений.

При ниже десяти градусов мороза, ясной ночью, братья Ленгсфельд показали в наставительной манере, как эффективно привести в негодность дорогу, не применяя, к счастью, своих обычных методов. Затем в два часа ночи коммандос переправились через совершенно замерзшую речку Синюю и углубились в лес урочища Праня. Перед первыми домами прошел лишь один взвод, остальные двинулись стороной. У третьей деревни им показалось, что ее жители наблюдают за ними, но немцы продолжили свой путь пешком до скалы, у которой Клаус решил сделать привал и подождать развития событий. Егеря выкопали под снегом землянку. Они догадались возвести ветрозащитные стенки.

Утром Хайнц вывел десять человек на дорогу, чтобы убедиться в том, что с немецкой колонной, которая обнаружила повреждения и должна была их устранить, все благополучно.

Совершенно неподвижные в снегу, в тридцати метрах от дороги они видели, как подъезжали грузовики под прикрытием бронетранспортеров. Рядом с Хайнцем лежал Большой Мартин, они тоже наблюдали с торжествующим видом.

— Поработайте, приятели. В такую погоду работа разгоняет кровь. Когда задница постоянно на сиденье, это вредит здоровью. И потом, если появятся партизаны, может быть очень жарко, — бормотал Мартин.

Хайнц, в свою очередь, улыбался. Действительно, забавно находиться по другую сторону баррикады, даже смеха ради. И, наблюдая пушки, направленные в их сторону, пулеметы на огневой позиции, он не испытывал никакого особого страха. Если партизаны чувствовали себя так же, то он понимал, почему все это грозное оружие в конечном счете не давало ничего! Потом он начал спокойно анализировать ситуацию, чтобы прикинуть, сколько понадобится людей для уничтожения войсковой колонны и что нужно сделать, чтобы свести к минимуму ущерб со своей стороны. С присущей ему дотошностью он подсчитал огневые точки, время операции и пришел к выводу, что уничтожить колонну довольно просто.

В это время Клаус, оставив одного егеря охранять временный лагерь, начал посещать соседние деревни. Карл Вернер, Людвиг и гессенцы появились перед жителями, тогда как остальные коммандос оставались в укрытии, готовые вмешаться.

Они рассказывали всем одну и ту же историю без особых подробностей и указывали неопределенно, где устроились. Как раз в это время им встретился несколько обеспокоенный старик, который после приветствия посоветовал им сходить в лес урочища Праня. Потом, усомнившись, он стал задавать им уйму вопросов по поводу их предыдущих лагерей…

Людвиг, застигнутый врасплох, отвечал одной фразой, которую часто слышал по советскому радио и находил ее великолепной. Он произносил ее с большим воодушевлением:

— Там, где прошли партизаны, фашисты дрожат от страха, папаша!

Старик кивнул, раскрыв рот, и все трое поспешили удалиться. Вечером все собрались для обсуждения, что нужно делать. Клаус хотел подождать. Хайнц, наоборот, выразил пожелание, чтобы коммандос оставили это место, не очень удобное, чтобы обосноваться прямо в деревне, жители которой попадут под их жесткий контроль. Его мнение возобладало, и коммандос свернули лагерь, чтобы отправиться в другое место, за три километра оттуда. Естественно, они основательно заминировали дорогу, оставшуюся позади.

Десять домов в целом — это немного, но вполне удовлетворительно. Все жители, совершенно дезориентированные партизанами, которые говорят по-немецки, собрались в центральной избе. Забив проходы к дверям и окнам, люди разместились, шумно выражая желание поесть и согреться.

Ранним днем дозорные сообщили о том, что к деревне движется немногочисленный отряд.

Ковалев, командовавший отрядом, был сердит. Когда ночью прибыл один из агентов группы предупредить, что дорога перехвачена и что неизвестные партизаны обустраиваются на этом месте, удивленный и довольный Яковлев решил послать Ковалева, чтобы тот проверил, не были ли это чужие. И недовольный Ковалев должен был расстаться с Женей и теплой землянкой ради этой банды идиотов. Но они прибыли посмотреть, кто распоряжается в этом месте.

Чем дальше продвигалась группа, тем больше злился Ковалев. Он быстро заметил часовых. Немного выждав, решил послать на разведку трех человек.

Часовые позволили им пройти, указав на дома, в которые нужно пройти. Затем партизанских разведчиков бесшумно схватили.

В это время Ковалев распалялся все больше и больше. Глупо было заставлять их ждать столько времени. Что они там делали в деревне?

Он закуривал сигарету и повернулся, чтобы ветер не погасил пламя зажигалки. Подняв голову, увидел в отдалении справа несколько силуэтов. В удивлении внимательно осмотрел пространство вокруг.

— Поворачивайте быстро в лес, — крикнул он, — каждый действует самостоятельно…

Он не ошибся, парни, которые там появились, явно не были своими. У Ковалева возникло неприятное ощущение, что он стал объектом охоты и видит, как вокруг него сжимается кольцо преследователей.

Немцы, заметив, что партизаны поворачивают назад, открыли огонь. Но они были слишком далеко, чтобы их стрельба оказалась результативной. Из деревни вышли остальные егеря.

Двое русских, запыхавшись, предупредили Ковалева, что бежать дальше не могут. Они останутся здесь и будут сдерживать огнем немцев, пока не кончатся патроны.