Зульфикаров Тимур
Шрифт:
Матерь! Пересади меня с коня в Повозку Вечности!..
Матерь! Огэлэн-Уджин! Анастасия! Пересади меня в Повозку Вечности с коня!..
Матерь прощай!.. Айда! Уран!..
И конь Сэтэр стоит в степи в ночи.
И Матерь Анастасия сходит с коня.
И снимает усопшего Хакана с коня.
И вся белопенная былая кошма кровавая гранатовая уж.
Течет кромешная кошма.
И белоснежный конь весь течет уже кровав.
И холодно и зябко от крови ледяной Великого Хакана Вождя…
И дрожат былые белоснежные кожи коня…
— Уран! Очча! Уйда!.. Матерь Анастасия пересади переметни перенеси меня в Повозку Вечности с коня коня коня…
— Убитый мой Хакан Чингиз далекий пыльный мальчик Темучин но как Повозку Вечности достичь догнать достать?..
…О Господи Твой необъятный нестерпимый уродился в небесах текуч алмазов урожай!.. Ой!.. Да!..
Но Господи в степи уж ночь нощь протекла прошла.
И содвинулась надвинулась ночная всякая игольчатая звезда.
И пришла утренняя роса.
И утренняя птица дрохва пронеслась в степных емшанах саксаулах юлгунах…
И содвинулись ночные небеса.
И содвинулась Большая Медведица ночи ярая палящая Жена а утру а дню бледная Вдова…
И она содвинулась и стала у края степи близка хладна.
И Повозка Вечности содвинулась и опустилась у края степи.
И хладна близка.
И Она ждала!..
О Боже она покорная Хакана Чингиза ждала… Айда!..
…Чингиз Хакан айда идем взойдем на небеса!.. Уран!..
И Повозка Вечности в степи стояла среди росных тихих трав!
И ждала!..
Аллах, Аман!..
Тогда Анастасия-Русь усопшего истёкшего Хакана Чагониза Чингиз-хана на коня Сэтэра положила посадила вознесла.
И конь пошел пошел пошел и конь побежал.
И Повозка Вечности низкая степная земная ждала Алмазная средь трав.
И конь Сэтэр с усопшим Хаканом Чингизом вошел в повозку и там встал стоял.
И потянуло холодом в коня в ноздри в очи в кожи в язык его от звездного несметного блескучего трескучего алмазного овса овса овса…
Но конь учуял понял да слюну живу гладну не уронял.
Тогда Повозка Вечности изошла изшла взошла…
И только конь Сэтэр прощально заржал да замолчал.
Да замолчал восходя…
Айда!.. Учча! Очча! Чуй!.. Чуй!.. Уран! Уран! Уран!..
…Матерь… Урусутка… Анастасия…
Пересади переметни перенеси меня в Повозку Вечности со тленного со тонного со терпкого коня…
И пересадила. И проводила. И ушла.
Ай далека… Ой далека…
Та степь…
Та река Онон…
Та та та матерь дальная моя…
…Но вот стоишь ты дивная блаженная чудовая молодая пришественница странница скиталица веков моя Анастасия-Русь у алычового куста у нынешней реки Кафирнихан…
Глава четвертая
…Но вот ты стоишь матерь Анастасия-Русь пришелица пустынница странница вдова солдатка веков а свеж твой яринник нетронут сарафан а свежа крута злата млада твоя христова полевая спелая хмельная налитая дальная коса коса коса…
— Сыне, сынок, Тимофеюшко, последний мой, Бог бродягу не старит, — улыбается поэту Тимофею-Тимуру у куста алычового иль жасминового она… Она!..
И она улыбается мне матерь Анастасия пришелица смиренница веков Анастасия-Воскресенье-Русь матерь матерь тихая смиренница моя.
И свежея яринник самотканный кумачник сарафан а только рукава да ворот все все все в вологодских русских наших кружевах как в вербных дымчатых серьгах серьгах серьгах…
…Ай матерь мати мать…
Да из каких ты дней веков дымов пришла!.. Моя!..
Матерь Анастасия-Русь моя!..
Но дай уйти сойти мне в саванах-волн'ах!..
Нет сил на берегу на земле этой безбожной на Руси кромешной сонной спать спать страдать таить живую душу да удушенно роптать…
Нет сил матерь… Нет… мать…
И жаль мне и зеленого невинного кузнечика полевика что родился на Руси…
И жаль мне и обломанный куст-орешник, что безвинно у дороги стоит…
Так мне хочется его рубахою своей потной больничным беглым халатом прикрыть покрыть защитить приветить приютить…