Винтер вытащил из растущей с каждым днем кипы материалов следствия очередной рапорт. Надел пиджак и открыл окно. Ночью дождь перестал, воздух был свежим и прохладным.

В Гетеборге, Кунгельве, Кунгсбаке и Херрюде нашлось сто двадцать четыре белых трехдверных хэтчбека «Форд-эскорт GLX 1,8» выпуска девяносто первого — девяносто четвертого годов с первой буквой регистрационного номера «Н». Странно, но ни одной машины с сочетанием «НЕ» не обнаружилось.

Он в сотый раз просмотрел видеозапись и в сотый раз убедился, что на сто… или почти на сто процентов можно быть уверенным только в первой букве.

Какая-то из машин в списке попала на видеозапись. Что она там делала?

Сто двадцать четыре штуки… Цифра почти неподъемная. Надо поговорить с каждым… и сколько это займет времени?

Две машины в момент убийства числились в угоне. Это, с одной стороны, могло затруднить дело, а с другой — помочь. Они с них и начали. Один «форд» нашелся сразу — стоял чуть ли не поперек разметки на парковке перед зданием «Swedish Match». [14] С пустым бензобаком. Другая так и не нашлась. Это осложняло дело, но могло что-то и дать. Метод исключения… хороший метод. Но сто двадцать четыре исключения? Выяснить у каждого, где он был и чем занимался в определенный день и час? Всех выслушать, сделать выводы, понять, кто врет и почему…

Вот это и правда серьезная проблема — вруны. Люди врут, не только совершив что-то противозаконное. Они врут, потому что повели себя в какой-то ситуации аморально или неэтично по отношению к своим близким или работодателю… Это, конечно, нехорошо с их стороны, но законом не преследуется. И они приложат все усилия, чтобы скрыть правду — и даже если мы поймаем их на слове, это им ничем не грозит. И добровольно они не откроются — пусть убийца или насильник гуляет на свободе, им наплевать. Мало кто играет с открытыми картами. Но и в этом случае обнаружить крапленые карты ничуть не легче.

Скоро начнут поступать протоколы допросов водителей «фордов». Чтобы не пугать людей, эти допросы назывались беседами.

Он не находил себе места. В переносном «Панасонике» в который раз крутился диск Колтрейна, но и Колтрейн не приносил душевного равновесия. Он отбивал ритм указательным пальцем по столу. Соло на контрабасе Эрла Мея… студия Хакенсек, Нью-Джерси, 1957 год. Винтер никогда там не был. Надо же сохранить что-то и на потом.

Янне Меллерстрём появился, когда началось изысканное фортепианное соло Рея Гарланда.

— Уютно у тебя, — сказал он.

— Входит в условия работы.

— Разве что у шефов…

— Конечно. Только у шефов.

— И что это? — Меллерстрём кивнул в сторону «Панасоника».

— «Клэш».

— Что?

— «Клэш». Английский рок…

— Никакой это, к черту, не «Клэш». У меня есть их диск.

— Ладно, я пошутил. А ты что, не узнаешь?

— Кто-то здорово чешет на фоно. А теперь… труба. Должно быть, Герб Алперт.

Винтер засмеялся.

— Тихуана Брасс… Отец тоже его любил.

— Вот как?

— Да ладно… Я тоже пошутил. Не только же шефам шутить… Думаю, если слушатель — Винтер, то музыкант скорее всего Колтрейн.

— Конечно… но ты же не за тем явился, чтобы послушать Колтрейна.

— Пришло одно письмецо… хочу, чтобы ты на него взглянул.

Он передал Винтеру копию.

Винтер прочитал письмо и поднял глаза на Янне — бодр, как всегда. Его регистратор тщательно отбирает почту, причем Винтер прекрасно знал — у Янне какое-то особое чутье, которое часто, даже очень часто, оправдывалось.

— И почему ты думаешь, что здесь что-то есть?

— Не знаю… — пожал плечами Меллерстрём. — Может, потому, что писали двое… эта пожилая дама и девушка…

— И написано-то с каким-то сомнением…

— Вот именно! Пишут не для того, чтобы покрасоваться, а действительно обеспокоены…

— Ты имеешь в виду — не психи?

— Ну да.

— И эта… как ее… Карин Сольберг добавляет, что, если мы сочтем все это заслуживающим внимания, можем позвонить… Так и пишет: «заслуживающим внимания».

— Я заметил.

— А что ты скажешь?

— Насчет чего?

— Заслуживает внимания или нет?

— Я затем к тебе и пришел.

— Хорошо… — Винтер потянулся к телефону. За последнюю неделю это было не в первый раз. Они неоднократно беседовали с родственниками по поводу так называемых исчезновений, и всегда этим исчезновениям находилось объяснение. Скорее всего и тут… В худшем случае попала в больницу и не успела сообщить соседям.

— Они даже имя не указывают. «Молодая женщина с ребенком». — Он набрал обозначенный в письме номер.