Оскар Якобссон числился в регистре. Они взяли десятипальцевые отпечатки, и система подтвердила: у Якобссона есть криминальное прошлое. Ничего особо крупного: воровство, драки, угон машины… «И наверняка еще много, чего мы не знаем», — подумал Винтер, сидя напротив задержанного. И еще он вспомнил, что марка плаща и костюма, которые на нем были во вторник, пишется по-другому. Оскар Якобсон. С одним «с». Якобссон был обеспокоен, но вполне умеренно. Он понимал, что задержан не более чем на двенадцать часов. Может, чуть дольше, но не намного. Он утверждал, будто знает, что делал, но не знал почему.

Под баскетбольной кепкой обнаружилась нечесаная темно-русая шевелюра. От расчески он отказался, но поблагодарил за предложенный кофе. На щеке у него был большой шрам, как у настоящего преступника — такие шрамы возникают, когда в ход идут разбитые бутылки. Он говорил ясно и четко, но в конце предложений путался, словно орган речи не успевал перерабатывать поступающие из мозга сигналы. Или наоборот. Может, и мозг уже размягчился от длительного и разнообразного злоупотребления алкоголем и наркотиками.

И взгляд у него бы такой же: то внимательный и настороженный, то рассеянный, словно сфокусированный на какой-то точке далеко за пределами горизонта.

— Значит, вам нравится оказывать людям услуги, — произнес Винтер.

— Да… так уж я устроен.

— Тогда расскажите все с самого начала.

— С какого момента?

— С того момента, когда вас попросили помочь.

Между ними на столе крутился магнитофон. Рядом с Винтером молча сидел ответственный за допросы Габриель Коэн. Больше никого в комнате не было. Окна здесь отсутствовали, тихо шипел кондиционер. Якобссон попросил разрешения курить, но Винтер отказал.

— Только я припарковал машину…

Интересно, как ему удавалось месяцами водить машину, не имея водительских прав. У него их никогда не было. Автомобиль принадлежал брату, но тот почти им не пользовался.

— Когда это было?

— Когда припарковал? В прошлом месяце… Или в конце позапрошлого? В общем, припарковался я там же, что и в этот раз. Свободное место было, и я…

— Что вы собирались делать?

— Делать? Купить кое-что, естественно.

— Где?

— В «Тернингене». Братан просил купить снюс, и у меня кончился… Ну, еще там хлеба, картошки…

— О’кей… значит, вы заперли машину и собирались идти в магазин… И что было дальше?

— Она подходит и говорит… я уже повернулся идти, а она подходит…

— Вы ее не заметили раньше?

— Пока из машины не вышел?

— Да.

— Нет, не заметил.

— А когда парковались?

— А какая разница? Вот тоже…

— Отвечайте на вопрос.

— А вы что спросили?

— Видели ли вы эту женщину, пока парковались, но еще не вышли из машины?

— Нет… не помню.

— Значит, вы вышли, повернулись и сделали несколько шагов. Дальше?

— Как я сказал. Она подошла ко мне с этим чертовым конвертом.

— У нее был конверт?

— Был.

— Как он выглядел?

— Как выглядел? Коричневый… не большой, но и не маленький, не такой, как письма пишут. «А»… «А» с чем-то, не помню, с чем. А что вы спрашиваете? Вы же сами взяли его из бардачка.

В перчаточном ящике машины и в самом деле лежал пустой конверт формата А5.

— Как он выглядел? — повторил вопрос Винтер и протянул Якобссону белый конверт того же формата.

— Да… — Якобссон взял конверт и подержал в руках. — Размер такой же… только тот был коричневый.

— Значит, она подошла к вам. С этим конвертом. Вы этот конверт сразу увидели? Она держала его на виду?

— Да.

— И что она сказала?

— Спросила, не хочу ли я немного подзаработать… Нет, она не сказала «немного»… говорит, не хочу ли я подзаработать.

— А вы?

— А я — ничего. Смотрю на нее — и все.

— Смотрите на эту женщину?

— Да, я же сказал…

— Опишите, как она выглядела.

— А там много и не разглядишь. Темные очки, шляпа… Я даже волос не видел… Майка и длинные брюки. Больше и не помню ничего.

— Белокожая?

— Что?

— Какой у нее был цвет кожи? Белокожая или чернокожая?

— Нет… не негритянка, если вы про это. Загорелая — это да… но очки такие здоровые… чуть не всю морду закрывают.