Иногда его будила Мона — бесцеремонным потряхиванием за плечо, а то и гавканьем в ухо. После того, как Гарий выражал недовольство побудкой, а Мона высказывала всё, что думает о лентяях, они с удовольствием ругались и расходились по своим фургонам. Гарий после обеда Гарий читал не травник, а записи Вереи, а потом сходил с фургона и шёл пешком, на ходу отрабатывая очередную форму. Мона шла рядом и упражнялась не только в мечемашестве, но и в остроумии, комментируя его успехи. Гарий злился, но дело не бросал. Иногда они схватывались друг с другом, а потом приходилось нагонять караван. Благо шёл неспешно.

Настолько, что путники часто сходили с фургонов и шерстили окрестные рощи, охотились в полях на куропаток и зайцев. Еды было довольно, но одно и то же уже приелось, и каждый пользовался случаем разнообразить содержимое котлов.

Посреди дня не останавливались, жевали то, что было приготовлено утром. Когда солнце начинало клониться к закату, Гарий и Мона начинали спорить о том, кто отправится на Пегасе вперёд, чтобы подыскать подходящее для стоянки место. Там разбивали лагерь, готовили еду, ухаживали за быками и единственным конём в караване. Слушали байки войев и охотников — иногда до глубокой ночи.

На пятый день заведённый порядок был нарушен. Путешественники сидели в фургонах или шли рядом, разминаясь, но почему-то никто не исчезал в лесу, прихватив лук и стрелы. Гарий выбрался наверх и принялся за чтение, но потом забеспокоился, — Мона против обыкновения не явилась нарушить его покой.

Он слез и направился в хвост каравана. В проёме двери фургона сидела Линда, мотала на пальцы цветные нитки. Троллик поздоровался, мать Моны ласково ему улыбнулась, подхватилась, оставя своё рукоделие, и пригласила внутрь. Как-то странно добра она в последнее время, и посматривает этак оценивающе, и постоянно норовит угостить чем-нибудь…

— Спасибо, — он вежливо взял одно печенье. Несладкое. — А где?..

Что-то стукнуло наверху, по крыше пробежали лёгкие шаги. Гарий едва не подавился, когда с крыши фургона в дверной проём свесилась рыжая грива.

— Здесь я. Что, не можешь без меня ни дня прожить?

Гарий всё-таки поперхнулся, Линда одарила его хлопком по спине, а дочь укоризненным взглядом.

— Мона! Ну что такое ты говоришь?

— А чего? — невинно спросила Мона, прищурила глаз и высунула язык. Деревянная вазочка на столе подпрыгнула, из неё выпорхнуло печенье и медленно полетело в сторону девочки.

Фургон слегка тряхнуло, Мона ослабила сосредоточенность, и печение упало бы на пол, но Гарий шагнул и подхватил в ладонь. Линда покачала головой, но дочка проигнорировала её недовольство, фыркнула и исчезла.

Гарий торопливо выбрался из-за стола, поблагодарил и присоединился к девочке, без труда поднявшись наверх прямо из фургона.

— Что-то случилось? — протянул ей спасённое печенье, девочка изучила подозрительно, всё-таки взяла и принялась рассеянно жевать.

— С чего ты взял?

— Тебя не было.

— А я что, должна каждый раз бежать…

— Я просто так спросил, — поторопился сказать Гарий, чувствуя, что его вызывают на ссору.

— Лучше бы ты просто так молчал!.. — сердито сказала Мона.

— А ты… — он замолчал, не находя слов от возмущения. — При матери!.. Такое ляпнуть! "Ни дня прожить", это ж надо!

— А что, скажешь, не так?

— Не так, не так!

— Тогда чего припёрся?

— Как припёрся, так и упрусь!

— Вот и упирайся! — Мона отвернулась, тихо ругаясь под нос. Гарий вскочил и едва не махнул с крыши.

— Гарий, — остановил голос Линды изнутри повозки. — Зайди.

Мона смотрела в сторону. Парень уцепился за край двери, свесился вниз, перевернулся и оказался на пороге.

— Извини её, — тихо сказала Линда. Гарий закрыл рот.

— Я не понимаю…

— Просто у неё сегодня плохое настроение, — сказала Линда. — Тренируйся один. И не тревожь…

Такая причина, как плохое настроение, показалось Гарию недостаточно веской, чтобы прерывать тренировки, о чём он и сказал, дрожа от гнева и мало выбирая выражения.

— Видишь ли, милый мальчик, — Линда улыбнулась, заметив, как его передёрнуло от этакого обращения. — Иногда плохое настроение, которое длится несколько дней, как раз может обесценить все тренировки…

Гарий захлопнул рот и покраснел удушливо. Он понял.

— Ты понял, — Линда кивнула. — И знаешь, конечно, что сказанное ей сейчас не стоит воспринимать всерьёз…

— Я… ну… извинюсь перед ней, — пролепетал Гарий, пряча глаза и пылая ушами.

— А вот это как раз не обязательно, — твёрдо сказала Линда. — Какое бы плохое настроение у неё не было, вот так срываться на друзей недопустимо.