— Нам, — сказал я.

— Так то вам… — сказала Машка.

Я хотел… чертыхнуться, но Татьяна, посмотрев на меня, строго сказала:

— Выйди, Половинкин, и подожди нас на улице.

Я ждал их на улице. И вдруг вспомнил, как дядя Саша сказал мне однажды, что я «плыву по воле волн». То есть как идет, так и идет. Как меня волна повернет, так я и плыву. Парень-то я хороший, сказал он, но вот над жизнью совсем не думаю, а живу, как придется: прожит день, и ладно. А так нельзя. Вот что я вспомнил, и стало мне довольно тошно: что я — щепка, что ли, какая, в самом деле? Я задумался и не заметил, как вышли девчонки.

— Двинули! — решительно сказала Татьяна.

— Куда? — спросил я.

— К Балашову. К Веньке, — сказала она.

— Поговорим с ним начистоту и поймем, что к чему. Ты согласна, Маша? — спросила Татьяна.

Маша кивнула.

— Пошли! — сказал я. И такая решительность на меня напала, что я понесся вперед, как очумелый. Девчонки еле поспевали за мной.

На Моховой, не доходя до Венькиного дома, мы остановились.

— Кто пойдет? — спросила Татьяна.

— Я! — сказал я.

— Нет, — сказала Татьяна, — тебе нельзя. Вы с Венькой дрались.

— Ну и что? — сказал я, но сразу замолчал. Это чепуха, что дрались, а вот после того подвала мне к Веньке и верно ходить не стоит.

— Я пойду, — сказала Маша. — Я была у него, меня там знают.

— Хорошо, — сказала Татьяна. — Ты его вызови. Мы будем ждать вас на Фонтанке возле библиотеки.

Маша ушла. А мы пошли на Фонтанку.

— Чего такой кислый? — спросила Татьяна.

— Так, — сказал я. Не хотелось мне ничего говорить, а пока мы ждали Машу, болтали обо всякой чепухе. Я рассказал, как искал ее и налетел на Апология. Она смеялась.

— А откуда он знает, где я живу? — спросила она.

— Он говорит, что все про всех знает.

— Знаешь, — задумчиво сказала Татьяна, — странный он какой-то. Будто он совсем один живет. Сам по себе…

Но договорить об Апологии мы не успели. По Фонтанке бежала Машка.

— Венька пропал! — с ходу выпалила она.

— Как пропал?!

— От матери его ничего не поняла. Она, по-моему… — тут Машка перешла на шепот, — она, по-моему, пьяная… Соседка говорит: нет его второй день…

— Так, — сказала Татьяна. — Идемте!

— Ку-у-уда? — безнадежно протянула Маша. — Куда мы…

Она вдруг замолчала и стала смотреть на воду. И мы стали смотреть на воду. А вода текла себе и текла под мостом, и под нами у самой гранитной стенки крутился в маленьком круговороте спичечный коробок. Крутился и крутился и никак не мог отплыть от этой стенки.

Тихо было и спокойно. Только машины изредка фырчали за нашими спинами. Люди шли — одни с портфелями или авоськами, другие с фотоаппаратами. Какой-то парень подошел ко мне и тихо спросил:

— Курнуть есть?

Я мотнул головой. Он вздохнул и отошел, а я почему-то пожалел, что у меня нет сигарет.

Мы стояли, опершись на решетку набережной, и молчали. Я все смотрел на этот проклятый спичечный коробок, который никак не мог уплыть.

Вот Татьяна сказала про Апология, что он странный. Вроде бы никого вокруг него нет. Сам по себе. А дядя Саша сказал, что я… А батя сказал…

— Ладно, — сказали. — Пошли.

— Куда? — спросила Маша.

— К бате, — железно сказал я.

— А может… — неуверенно начала Маша.

— Хватит, бублики! — закричала Татьяна. — Пошли!

— Почему бублики? — удивилась Маша.

— Мой дед говорит, что есть бублики, а есть и дырки от бубликов! — уже на бегу прокричала Татьяна.

Хороший у нее дед. Наверно, все деды хорошие. «Ладно, — подумал я, — вернусь я сюда еще, посмотрю, уплыл тот коробок или нет!»

Бати дома не было. Мама сказала, что к нему зашел Александр Степанович — дядя Саша. Они долго говорили, потом папа наскоро пообедал и ушел. Сказал, что придет поздно. Мама была ужасно расстроена. «Что за работа такая, — говорила она, — ни днем, ни ночью, ни в воскресенье покоя нет». А тетка Поля перекладывала свои покупки и поддакивала ей: «А что я говорю, да и давно говорила, да и все время твержу…»

Я разозлился.

— Работа как работа! — сказал я. — Как бы вы без милиции обошлись. — И вышел к девчонкам — они в коридоре стояли, не захотели в комнату заходить. Пожалуй, и лучше, что не зашли.

— Вот такие дела, — сказал я им. — Может, пойти батю поискать?

Татьяна молча посмотрела на Басову.

— Где ты его искать будешь? — спросила она.

— В милиции, — сказал я.

— Не надо, — пробормотала Маша.

Татьяна пожала плечами.

— Ну, ладно, — сказал я. — Вечером я с ним сам поговорю или утром.