— Классно! — сразу ответил Морис. — Замечательные трассы, красивейшие горы, но особенно хороши женщины, а больше всего одна итальянка из Рима, с зелеными глазами!

Лючия счастливо улыбнулась и погладила его по чуть шершавой щеке.

С удовольствием поедая тосканскую брускетту — большую гренку с помидорами, она хитро посмотрела на молодого человека.

— А как тебе Канацеи и другие альпийские городки, через которые вы проезжали на машине?

Морис помолчал, наслаждаясь сочным куском мяса, но все-таки поднял вверх большой палец.

— Удивительные городки, — проговорил он, — такое впечатление, что многие здания сохранились с XVII века.

— В Кавалезе есть даже постройки XV века, — с гордостью сказала Лючия. — А некоторые уголки этого городка даже напоминают Венецию. Например, горбатые мостики над речушками, похожи на мосты над каналами.

— Я не был в Венеции, — признался Морис, — к сожалению…

Лючия всплеснула руками:

— Неужели не был?! — и добавила: — Как бы я хотела показать тебе Венецию! Это удивительный город, который, по-моему, просто создан для любви.

— Так давай поедем в Венецию! — предложил Морис. — Это же недалеко отсюда.

— Часа за четыре можно добраться, — подтвердила Лючия, всерьез задумавшись над этим предложением. — Надо подумать. Венеция прекрасна в любое время года, даже в феврале. Жаль только, что кончился карнавал.

— Ничего, что кончился, — Морис прижал девушку к себе, — на карнавал мы с тобой поедем в следующем году. А через пару дней махнем в Венецию. Хочу, чтобы ты показала мне этот город. Я давно мечтал посмотреть Венецию.

Лючия погладила его по щеке, и их губы снова слились в долгом поцелуе.

— Ты не забыл, — медленно проговорила девушка, — что приехал сюда не со мной?

— Катрин сказала, что послезавтра уедет домой. И попросила завтра напоследок покататься вместе с ней.

— Ну, тогда будет видно, — неопределенно проговорила Лючия, не желая возвращаться к теме, от которой они отошли.

Она взглянула на свои часики и ахнула:

— Начало третьего! А мы не проехали еще и половины пути! Вот уж поистине счастливые часов не замечают!

Морис улыбнулся и обнял ее.

— Да, надо ехать. — Он встал и протянул Лючии ее куртку.

Солнце было уже не очень жарким: оно готовилось к закату, торопя припозднившихся лыжников.

…Без единой остановки они проехали три километра до нового подъемника, а когда остановились, опираясь плечами на палки и тяжело дыша, с восторгом посмотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Чуть отдышавшись, Морис наконец сказал:

— Ай да мы! Первый раз я испытываю такое единение с женщиной на склоне! Оно близко к сексуальному!

— Ну да! — Лючия рассмеялась. Она чувствовала то же самое, но ответила шуткой: — И не надо никакого секса! Спуск по Селла Ронде вполне заменяет его.

Морис тоже смеялся, запрокинув голову. Лючии очень нравилась эта его привычка.

— А представляешь, после такого катания еще и хороший секс! После этого останется только умереть, — серьезно сказал Морис.

— Я, конечно, хочу жить, — продолжила его мысль Лючия, — но согласна умереть с тобой в постели после такого катания.

Ей стало жарко, она расстегнула молнию куртки и свитера, приоткрыв ложбинку на высокой груди. Морис прильнул к ней губами и, с трудом оторвавшись, глухо проговорил:

— И я тоже, но только одновременно с тобой…

Лючия, спохватившись, замахала руками:

— Что это мы о смерти? Нельзя так, прости нас, Дева Мария!

И, быстро перекрестившись, вознесла к небу свои дивные зеленые глаза.

— Ах ты, католичка моя родная! — улыбнулся Морис. — Конечно, мы с тобой будем жить долго и счастливо.

Девушка притворно нахмурилась, махнула рукой, и оба ринулись вниз по склону.

…Когда они вошли в гостиницу, то сразу увидели Катрин. Она сидела в том самом кресле, в котором вчера Морис два часа поджидал Лючию.

— Я уже думала, что вы не приедете, — сквозь зубы проговорила она, не поздоровавшись с Лючией и стараясь не смотреть на нее.

— А куда бы мы делись? — беззаботно заметил Морис.

— Ну, могли бы заночевать в одном из городков по дороге, — небрежно проговорила она. — Почему бы нет?

Лючия почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, хотя понимала, что на этот раз Катрин изменил ее аристократизм.

Она все-таки кивнула сопернице и быстро пошла к себе в номер. Девушка скинула одежду и отправилась в душ. Под сильной струей горячей воды, снимающей напряжение усталых мышц, она испытывала смешанные чувства: некоторого стыда, беззаботной радости и, как ни странно, гордости за свою любовь. Она провела руками по своему телу: высокой упругой груди, тонкой талии, переходящей в стройные округлые бедра. Как хотелось, чтобы всем этим наслаждался ее любимый мужчина… Будет ли такое когда-нибудь? В ней поднималось желание прижаться к его сильному, атлетически сложенному телу, слиться с ним…