Жаль, кроме вина и воды, запасов не оказалось. Несколько оставшихся с вечера пирожков – и больше ничего.

Снаружи ломилось уже несколько человек.

Луис Альберто махнул соратникам рукой, мол, уходите. Сам он не спешил. Вскинул охотничье ружье, тщательно наметил место и выстрелил.

Рассчитанная на крупного зверя картечь пробила дерево и, судя по вскрику, впилась в чью-то плоть.

Один есть. Жаль лишь, что один.

Зато теперь управляющий спокойно мог отправиться в кабинет. Эти сволочи теперь ведь еще в окна полезут. Просто так не отстанут. Не тот народ.

По дороге от асиенды

Всадник впереди продолжал удаляться. Состязаться с его конем было немыслимо. Даже подойти на расстояние уверенного выстрела из лука и то не удавалось никак. Если же стрелять сейчас, то стрела, долетев, может попасть в коня. Но ранить такое прекрасное животное не поднималась рука.

Где же Змей со своими людьми? Сейчас Медведь был согласен даже лишиться вожделенной добычи – лишь бы не дать беглецу уйти.

Поселение бледнолицых давно скрылось за горизонтом. Погоня пролетела через возделанные поля и теперь неслась по первозданной, не тронутой людской рукой прерии. Лишь только пыль летела из-под копыт, да изредка вспархивали в воздух перепуганные мелкие птахи.

Но вот далеко впереди словно из ниоткуда возникла конная цепь команчей. Путь беглецу был перерезан. Последний в горячке скачки даже не сразу обратил внимание на новую угрозу и лишь затем стал отклоняться в сторону.

Цепь впереди растянулась. Команчи видели добычу и теперь старательно перекрывали ей все возможные пути. Индейцы были охотниками, а ведь на войне порою действуют весьма похожие законы. Главное – не дать уйти, а убить уже будет гораздо легче.

Лавренков стал забирать влево еще сильнее. Он тоже прекрасно понимал ситуацию – если не в умозрительных построениях, то на интуитивном уровне. Что здесь неясного? Враг позади, враг впереди, единственный шанс на спасение – проскочить между ними. Не слишком сближаясь, чтобы не попасть под стрелу или пулю.

Оставалось надеяться лишь на резвость и выносливость коня. Спрятаться было негде, помощи ждать неоткуда.

Если бы не засада! Команчи мчались наперерез, и не требовались сложные расчеты для понимания простейшей вещи – пути неизбежно пересекутся. Очень уж удачно расположились люди Змея, настолько широко, что никак не обойти. О погоне тоже нельзя забывать.

Но все же… Господи, не покинь!

Покинул. Далеко в стороне маячил небольшой лесок. Помочь он ничем не мог. Разве что преподнести дополнительный сюрприз в лице очередной засады. Вот только не понадобилась еще одна. Хватило первой.

Маневры беглеца помогли Медведю. Он теперь тоже мчался не во след, а чуть наперерез и даже сумел заметно сблизиться с добычей. И все же удача сопутствовала знаменитому разведчику. Тот вообще оказался в каких-нибудь четырех десятках шагов от Лавренкова и, не желая рисковать в состязаниях, просто вскинул лук.

Стрела вонзилась жертве в плечо. Лавренков не упал, лишь качнулся в седле, стал потихоньку сползать. Жеребец под ним стал забирать еще левее, одновременно замедляя сумасшедший бег.

Змей тоже повернул, но конь неожиданно свернул еще и едва не ткнулся в подскочившего наметом Медведя.

Лишь сейчас всадник свалился на землю, а цепкая рука Медведя уже перехватила поводья добычи. Несколько мгновений кони бежали рядом и вот остановились. Бока вздымались, с них падала пена, но скачка завершилась, и лишь осталось решить: кто из команчей вышел из нее победителем и обладателем бесценного приза?

Собственно, должен бы Змей, как человек, ранивший всадника. Но так жалко было отдавать жеребца!

– Держи, – все же нашел в себе силы Черный Медведь. – Твой.

Разведчик повернулся к остальным участникам погони. Все ли будут согласны с решением?

– Твоя стрела, – выразил общее мнение один из команчей.

Невольно покосились в сторону упавшего тела, однако как раз тут Лавренков пошевелился и стал медленно подниматься. Зачем, Климент Семенович не ведал сам. В голове его мутилось, плечо невыносимо болело, и он уже не отдавал себе отчета в происходящем. Помимо раны сказалось падение, а первоначальный страх начисто лишил возможности соображать.

Подняться на ноги помещик не смог. Он застыл на коленях, левой рукой зажимая плечо с торчащей оттуда обломанной стрелой.

Безусое лицо немолодого человека было в пыли, целый набор чувств – боль, растерянность, страх, непонимание проступали одновременно, но никакой попытки к сопротивлению. Лишь тупое стояние на коленях.

Змей протянул повод обратно Медведю и тронул своего коня. Описал полукруг, оказался за спиной Лавренкова и резко опустил на голову помещика томагавк.

– А-хе! – раздался торжествующий крик.