Сама же Ездрелонская долина уныла и заболочена, и совершенно не пригодна для земледелия.

Ночуем мы в лесу в палатках, приняв необходимые меры предосторожности от внезапного нападения. Хотя опасения командиров чрезмерны и являют привычку делать все обстоятельно. Народ здесь мирный.

Первую ночь я провел в придорожном хане. По местному обычаю прямо на ливане, в комнате без лицевой стены. Это крайне неудобно, ибо, как на подносе, ты на виду у всех. Опасение, что по ошибке перепутают и уведут моего коня из стойла, где теснятся ослы и верблюды, вовсе лишили меня сна. Когда же я свыкся с тяжелым запахом от бродяг и с запахом от скученных животных, и на рассвете задремал, меня обнюхала бродячая собака, искавшая стащить из съестного. Я отмахнулся. Поднялась суматоха, что вовсе лишило меня сна.

Народ местный весьма неуступчив в вере отцов своих. От этого с ним происходят всякие недоразумения. Он не почитает римские законы, послушен лишь своим учителям и отказывается платить в имперский фиск. И, чтобы эти учителя не привели к кровопролитию, люди благонамеренные, коих в стране достаточно, добровольно помогают императору и царю изловить смутьянов.

Римские солдаты терпимы к местным верованиям, хотя между собой презрительно отзываются о религиозном упрямстве народа. Без необходимости они не прибегают к жестокости. Но при мне распяли закоренелого разбойника. В потасовке он кинжалом ранил солдата. Разбойнику по обычаю перебили бедра и приколотили его к кресту. Крест делал местный плотник. Ему пригрозили: если крест не будет готов к сроку, плотника отправят на суд царя.

Перед закатом по просьбе селян солдат заколол распятого. По местному обычаю, усопшего непременно надо похоронить до захода солнца, а могилу пометить белым, чтобы ее было заметно в темноте, и путник случайно не осквернился прикосновением к ней. Все имущество смутьяна, а также его семья переходят в собственность наместника, либо императора. Эти мнимые жестокости удерживают горячие головы от необдуманных поступков.

Ныне мы встали близ крошечного городка Назарет. Разведчики Матафии донесли о собрании смутьянов. Фабий перекрыл дороги из города и желает внезапно изловить всех смутьянов вечером. Далее наш путь пройдет на восток к прибрежным городам Генасаретского озера, где, по словам Матафии, наиболее сильно влияние смутьянов.

На этом прощай, дорогой друг. Скоро надеюсь рассказать тебе все, что увидел. Трифон».

Согласно масоре раби Пинхас прочитал «Шема, Исраэл»: «Слушай, Исраэл, Господь, Бог наш, Господь наш един есть. И люди Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим. И всею душою твоею, и всеми силами твоими». Из пророка Исайи прочитал он «на пороге свободы»: «Он обращает князей в ничто, делает чем-то пустым судей земли. Едва они посажены, едва посланы, едва укоренили в земле ствол их, как только он дохнул на них, они высохли, и вихрь унес их, как солому».

Пинхас, скрестив ноги, осанисто сидел на возвышении перед избранными. Тихо потрескивало масло в светильниках вдоль стен. И люди казались тенями в дрожавшем свете огня.

– Говори, раби Йехуда! – произнес Пинхас.

Тогда из первого ряда старейшин и состоятельных горожан поднялся рослый незнакомец. Его видели все, но в тени не могли рассмотреть его лицо. А лишь черную с проседью бороду. Он был худ, почти тощ: плащ висел на плечах, как на огородной крестовине-пугале. Но под его взглядом опускали головы, как от суховея никнут злаки.

– Правоверные! – начал он глухим голосом, будто размышлял сам с собой. – Кем является кормчий, который перед страхом надвигающейся бури, топит лодку, где плывет он и его семья, а в лодке добро, нажитое годами тяжелого труда? – Он помолчал, ожидая ответа, и возвысил голос. – Глупцом и трусом! Если суждено ему сгинуть в бушующей пучине по произволу Вседержителя, и он мужественно встретит смерть, не примет ли Господь душу раба своего в кущи небесные, за то, что выполнил тот долг перед близкими. И не покарает ли он труса, раньше времени решившего расстаться с жизнью, дарованной ему Единственным, Кто ею распоряжается?

Половодье римлян затопило землю Исраэла по произволу Господа, Бога нашего. И мы мужественно сносили испытание. За то Господь вразумил иноверцев и уберег святыни. За нашу стойкость Он вразумил их не нарушать древние обычаи избранного Им народа. Чтобы не посягали они на десятую часть трудов ваших, предназначенных Ему. Ибо сказано в Законе: всякая десятина на земле из семян земли и из плодов дерева принадлежит Господу – это святыня Господня. И всякую десятину и крупного и мелкого скота, из всего, что проходит под жезлом десятое, должно посвящать Господу. А Аарону Господь завещал наблюдать за возношениями Ему. Все заклятое в земле Исраэла будет твоим, изрек Он.

Но алчность выродков римской волчицы не ведает предела. И ради наживы замыслили они то, даже за малое, от чего наши прародители сбросили с себя ярмо. Асмонеянин Матафия, сын Иоанна, из иудейской деревни Модии, и пятеро его сыновей победили царя Антиоха Епифана, кичливо провозгласившего себя Богом, очистили страну от скверны и дали свободу своему народу. А сыновья Матафии, Йехуда и Шиман победили аммонитян и галаадцев и покорили Цор. Они до смерти были верны закону, и мечом карали всякого, кто входил в общение с ревнителями мерзкого перед Богом, и приносил жертвы идолам. И Господь, Бог наш, видя их такими и радуясь стойкости своего народа, вернул ему свободу, чтобы народ без страха жил по своим обычаям. Неужто мы менее достойны славы своих предков? – возвысил голос чужак. – Да, человек смертен. Но мы достигнем бессмертия благодаря воспоминаниям о наших делах! Сегодня Исраэл содрогнулся от богомерзкого надругательства над Заветом отцов. Идти в земли, откуда вышли роды ваши. Идти по приказу иноверцев, чтобы быть исчисленными, как поголовье в стаде. И отдать то, что им не принадлежит. Разве они вывели Мошеаха и народ Исраэла через пустыню Син из египетского плена, и на горе Синай заключили с Мошеахом Завет, начертанный на каменных скрижалях? Разве римляне сделали все это, чтобы теперь народ покорно, как кролик в пасть аспида, шел отдавать жертву земному властелину, попирая Завет с небесным? Страшен будет гнев Господа к тем, кто насильно принуждает народ к богомерзкому. Но еще страшнее будет Его гнев на избранный Им народ, не пожелавший выполнить волю Его. Ибо даже Давида покарал Он за богомерзкое исчисление.