— Лежи, не вставай. — Он поднялся и потянулся, распрямляя длинное тело, но влажная ткань все так же нежно двигалась по моему лицу, и я догадался, что в комнате находится кто-то еще, только не мог повернуть голову и посмотреть.

— Ты в Вязах, — уже с другого конца комнаты ответил мне Сидни. — По правде говоря, тебе чертовски повезло, Бруно. Слуга, возвращавшийся домой, нашел тебя на дороге из Мортлейка. Он не знал, кто ты, но, когда тебя принесли к нам, Франсес тебя узнала. Так было дело, дорогая?

— Да, Филип, — донесся откуда-то сверху тихий девичий голос.

Так значит, на этот раз за мной ухаживает молодая жена Филипа. В тот миг, когда она отняла мокрую ткань от моего лица и отжала, я успел краем глаза заметить, что вода — ярко-розового оттенка.

— Бьюсь об заклад, ты бы там на дороге простился с жизнью, — с присущей ему грубоватой прямотой продолжал Сидни. — Ты хоть разглядел, кто это был? Стукнул он тебя крепко, но рана страшнее на вид, чем есть на самом деле. Он тебя ограбил?

— Merda! [10] — Я попытался сесть, откинув простыню и чуть не перевернув при этом кувшин с водой. Мелкие белые искры вспыхнули перед глазами, но я ухватился за столбик кровати и перетерпел дурноту. Пока я валялся без сознания, меня раздели, теперь на мне была только рубаха да подштанники. — Бумаги! Где бумаги?

— Какие бумаги? Угомонись, опять начнется кровотечение!

— Кто снял с меня куртку? — Я кое-как поднялся, комната покачнулась и поплыла под ногами.

— Я снял, дурень ты чертов, — отрезал Сидни. — Я сидел над тобой с той самой минуты, как тебя принесли. Уолсингем то и дело заглядывал. Мы боялись, ты не оклемаешься. — Он помолчал и прибавил, опасаясь, как бы его не заподозрили в сентиментальности: — Мне бы следовало знать, что такого, как ты, ударом по голове не убить. Никаких бумаг у тебя при себе не было. Ни бумаг, ни кошелька. Вообще ничего. Куртка и рубашка были расстегнуты.

Я рухнул на кровать, прижимая ладонь к ноющему виску.

— Я нес бумаги Уолсингему. Он ограбил меня.

— Кто?

Я глянул на Франсес и слегка покачал головой. Даже от такого движения мне показалось, будто мозг перекатывается внутри черепа.

— Дорогая, сходи позови отца, если он сейчас не занят. Скажи ему, что Бруно пришел в себя. Большое тебе спасибо. — Он жестом господина указал на дверь, жена послушно присела в реверансе и направилась к двери, унося с собой миску с кровавой водой. Дверь бесшумно закрылась за ней.

— Хорошая девочка, — кинул ей вслед Сидни без особого тепла, как будто обсуждал выезженную лошадь.

Я лежал на огромной удобной кровати с белым льняным пологом — теперь красным от моей крови. Одну стену закрывал гобелен со сценой охоты; свет от многочисленных подсвечников, теплый и приятный, заливал помещение, но мне казалось, что он мерцает, как солнечный луч, пробивающийся сквозь воду, все вокруг колебалось и плыло. Я осторожно ощупал шишку на голове и вздрогнул, когда во всей полноте осознал случившееся этой ночью. Выжил я, очевидно, лишь благодаря недосмотру убийцы. Скорее всего, он был уверен, что покончил со мной.

Только я закончил пересказывать Сидни события в доме доктора Ди, как дверь с грохотом распахнулась, врезавшись в стену, и Уолсингем ворвался в комнату столь поспешно, что мне показалось, он готов заключить меня в объятия. До этого дело не дошло, но я увидел на его лице искреннюю тревогу обо мне и был весьма польщен.

— Будь уверен, Бруно, я отыщу того, кто так обошелся с тобой! — заявил министр, взмахнул у меня перед глазами сжатым кулаком и припечатал для убедительности левую ладонь.

— Или ту, — уточнил я. Язык с трудом ворочался во рту.

Уолсингем вопросительно приподнял бровь:

— Ну-ка, объясни. — Кивком он велел Сидни прикрыть дверь.

С трудом приподнявшись, я рассказал ему о таинственном посетителе, наведавшемся к Джейн Ди, о том, что обнаружил в сундуке Неда Келли, в особенности о рисунках, указал на связь Джоанны Келли с семейством Говард и пояснил, каким образом мой преследователь узнал, что я нашел важные улики в доме доктора Ди. Услышав, что бумаги пропали, Уолсингем нахмурился и закусил губу, а когда я закончил, задумчиво провел рукой по лицу и кивнул.