Но, похоже, не все согласились с выводами полковника Сухоручкина. Вопрос о судьбе Лизюкова, будучи формально как бы решённым, фактически оставался не решённым ещё долгое время. Более того, Верховный Главнокомандующий, известный своей подозрительностью и недоверием даже к самому своему ближайшему окружению, вероятно, так до конца и не поверил в безупречность и честность генерала Лизюкова.

Фронтовой журналист А. Кривицкий приводит в своей книге описание сцены, произошедшей между Сталиным и одним «крупным военным», вызванным в Ставку вскоре после гибели Лизюкова. Кривицкий, писавший об этом в середине шестидесятых годов, по тем или иным причинам не раскрывает имени этого «крупного военного», но можно предположить, что это был командир 1-го танкового корпуса М. Е. Катуков. В книге самого Катукова довольно подробно описана встреча со Сталиным в сентябре 1942 года [215] . Обратимся к книге А. Кривицкого.

«У длинного стола, ссутулившись, стоял Сталин, курил трубку. Военный доложил о себе. Сталин, словно не замечая его, начал медленно и молча ходить вокруг стола. Ковровая дорожка скрадывала его шаги. Он сделал три шага в одну сторону и возвращался назад. Три шага в одну, три — в другую, всего шесть, потом так же медленно, не останавливаясь, прошёл почти до противоположной стены и оттуда, не оборачиваясь, спросил глуховатым голосом:

— Лизюков у немцев? Перебежал?

Этот голос донёсся издалека, словно из другого, непостижимого мира, и, перелетев огромное пространство, холодными звуками — каждым отдельно — мучительно впился в сознание военного. Тот похолодел, почувствовал, как что-то тяжёлое привалило к сердцу, не давая дышать.

— Почему не отвечаешь?

И тогда, преодолевая тоску и удушье, словно выбираясь из узкого каменного мешка, военный ответил и сам удивился и внутренне ахнул тому, как твёрдо, словно о железо, прозвучали его слова:

— Товарищ народный комиссар, генерал-майора Лизюкова я знал хорошо. Он был верным сыном народа, преданным партии и вам лично» [216] .

Что ж, не зная всех обстоятельств этого не простого, судя по вопросу Сталина, дела, неназванный Кривицким «крупный военный» тем не менее не стал осторожничать, а прямо заявил, что верит в честность известного ему командира. Такой ответ вызывает уважение. Как пишет Кривицкий: «Все, кто знали Александра Ильича Лизюкова, любили и верили ему. Не верил только один человек» [217] .

Сам же Катуков в своей книге об интересующем нас моменте разговора написал уклончиво, сказав лишь, что: «…выдержав большую паузу, Верховный назвал нескольких генералов и спросил, знаю ли я их. С большинством из названных я не был знаком и на фронте не встречал. А те немногие, которых я знал, были настоящие боевые военачальники и заслуживали только доброго слова» [218] .

Вот так. Ни слова о Лизюкове. Правда, не забудем о том важном обстоятельстве, что книга Кривицкого вышла в 1964 году, на излёте хрущёвской оттепели, когда ещё можно было, за исключением имени «крупного военного», написать о такомразговоре. В резко «похолодавшие» семидесятые об этом уже не могло быть и речи. Вот и остаётся доискиваться правды, как в детективе, сопоставляя и сравнивая одно с другим и читая между строчек…

Книга М. Е. Катукова «На острие главного удара» была опубликована в 1974 году. С её появлением читатели, интересующиеся судьбой Лизюкова, неожиданно получили ясный ответ на не простой вопрос о том, что же случилось с этим генералом. Бывший командир 1 ТК представил читателям драматическую и героическую картину гибели Лизюкова и последовавших за этим событий, подчеркнув при этом свои решительные действия и важную роль соединения, которым он командовал. Через 30 с лишним лет после гибели Лизюкова он описывал произошедшее так:

«25 июля 1942 года Лизюков сел в танк и сам повёл боевые машины в атаку, намереваясь пробить брешь в обороне противника у села Сухая Верейка и вывести танковую бригаду из окружения. Одновременно пошла в атаку 1-я гвардейская танковая бригада 1-го танкового корпуса…(привожу текст с некоторыми сокращениями. — И. С.)

С волнением следил я со своего КП за этой атакой… Танк, в котором находился Лизюков, вырвался далеко вперёд. Но вдруг он словно споткнулся о невидимую преграду и неподвижно замер прямо перед гитлеровскими окопами. Вокруг него рвались снаряды, перекрещивались пунктиры трассирующих пуль.

Танк не двигался. Теперь уже не оставалось сомнений, что он подбит. Между тем другие машины, не добившись успеха, отстреливаясь, отошли назад. Танк командира остался один на территории, занятой гитлеровцами.

— Прошу соединить меня с командиром 1-й гвардейской бригады В. М. Гореловым.(Согласно документам, командиром бригады был в тот период полковник Чухин Н. Д. Горелов был его заместителем. — И. С.) — Организуйте частную контратаку! Вышлите вперёд группу машин, прикройте их огнём, отвлеките внимание врага. Во что бы то ни стало эвакуируйте лизюковский танк с поля боя.