–  Нет, я вроде вот, сам могу, - выдавил он, всё еще робея.

–  А не споешь ли?

«В конце концов, - подумала Сииг Интара, - почему бы не посмеяться лишний раз?»

Склонив голову, Василий Чуб, перебрал по струнам, добиваясь нужного звучания, и хрипло запел.

Ночь темна, мир отчаянно пуст

Облака плывут домой

До тебя долетит моя грусть

Упадет с ресниц слезой

Жизнь и смерть всего лишь два мгновенья

Бесконечна только наша боль…

Я вернусь к тебе дождем

Утренней метелью за окном

Серебро горстями брошу я к ногам твоим

Я вернусь к тебе грозой

Радугой воскресну над землей

Погашу дыханием ветра свет былой любви

Тень Луны скроет раны мои

Превратит в рубины кровь

И оставит меня одного

Умирать среди снегов

Я хотел всю жизнь начать сначала

Но её лишь можно оборвать…

Свет былой любви в конце пути

Моя душа к нему летит

Холод сковал тело мое сотней цепей

Как простой солдат, в чужом краю

Удачу я искал свою

Как я был глуп, скажет мне смерть, скажет теперь!

Ударив последний раз по струнам, он выпустил из рук гитару.

Сииг смотрела на него сдвинув брови. И в душе удивлялась - неужто она ошибалась, и за грубоватым обликом солдата-простолюдина действительно таится поэт и певец? Ведь чего только в мире не бывает - тем более в другом мире.

А сам Василий Николаевич Чуб недавно получивший внеочередное звание - сержант, лишь горько вздохнул. Получается даже маги бессильные объяснить - что с ним твориться? Почему он в своих снах слышит песни и музыку - удивительные и непонятные, иногда буквально рвущие душу. И почему он часто видит в них себя поющим эти песни - хотя ни разу не видит себя ими сочиняющим?

Архипелаг Оэрри. Вечный океан

Волны вяло плескались о доски бортов, деревянный резной ахтерштевень гордо возвышался над мелкой зыбью… Небольшая яркая морская птица, вроде чайки попугайского окраса, присела на воду рядом с кораблем, недоуменно повертела головой (что за странное явление?) и тут же упорхнула.

Капитан второго ранга Тамерлан Ахмедович Каиров оглядел открывающийся с мостика «Неустрашимого» вид.

Флотилия лежала в дрейфе - семнадцать местных трехмачтовых баиттов и еще два корабля землян.

Собственно, те же самые тысячетонные деревянные лоханки, разве что с чуть другим рангоутом и бело-синим флагом на верхушке мачт. Сейчас, когда остановлены дизеля и зачехлены пушки, их было и не отличить от обычных океанских кораблей с Западного Берега - дальней родни сгинувших уже не первых век тому галеонов и каррак.

Что и говорить, картина чудесная! Зеленые острова на горизонте, нежно голубое небо и искристо-синий под тропическим солнцем океан вокруг.

Каиров довольно потер руки. Его давняя мечта исполнилась, да еще как!

Думается, любой из моряков планеты Земля, без разницы под каким флагом он ходит, с радостью оказался бы на его месте.

Еще бы, ведь он ведет сейчас настоящую флотилию по морям, которые до него не видел ни один человек его планеты.

А ведь еще не так давно он почти проклинал судьбу, забросившую его в этот мир!

После первых дней суматохи, Каиров не был отправлен обратно на Каспий, а оставлен в пыльном городе, которому название Октябрьск подходило как ишаку - ботинки.

Сначала «до особого распоряжения», потом в качестве «заведующим морской частью специальной экспедиции Академии Наук СССР».

Прочтя приказ, он только усмехнулся. Всё было понятно и даже правильно - секретность есть секретность. Но от понимания легче не становилось.

Тем не менее, Тамерлан Ахмедович подошел к делу с той же серьезностью и обстоятельностью, с какими привык выполнять прочие служебные обязанности.

Он старательно набрасывал будущие планы морских походов, пытался разобраться в результатах аэрофотосъемок и в местных картах, даже легенды связанные с морем и заморскими странами попробовал собирать.