«Продовольственный склад» я произнесла уже не так соблазнительно, как хотелось бы. Я была не настолько пьяна, чтобы поцеловать его, но приподняла подбородок и чуть подалась ему навстречу.

Он ровно на столько же отодвинулся от меня.

— Да, было здорово.

— Ага, — согласилась я, убеждая себя, что он отодвинулся только потому, что хотел, чтобы я еще чуть придвинулась к нему. — Ну, и мне бы хотелось… хм… показать тебе… город.

— Было бы отлично, — отозвался он.

Я улыбнулась. Он тоже. Это был прекрасный момент для поцелуя.

Он поднялся на ноги.

— Дело в том… — Его внимание, казалось, полностью занимал открывающийся вид. — Дело в том, что я не могу бросить работу. Логичнее было бы бросить школу. Мне платят за то, что я учусь. Это здорово. Мне действительно повезло. И Тара мне очень помогла. Познакомила меня с отцом. Уверен, что именно она убедила его взять меня. Я должен быть ей благодарен.

— Мистер Гласс не взял бы тебя, если бы ты не был талантлив.

— Шутишь? Он мог взять кого угодно. Но взял именно меня.

— Ага.

Он снова сел рядом со мной.

— Слушай, Джинджер, извини, но…

Мое опьянение вдруг улетучилось.

— Мы с Тарой…

Его голос стал совсем тихим. Он мог больше ничего не говорить. А я могла больше ничего и не спрашивать, но сложно было отказать себе в удовольствии помучиться.

— Она твоя девушка?

— Ну, мы нравимся друг другу. Как оказалось.

— А, понятно. Это здорово.

— Я… — Он наклонился вперед, облокотившись на колени, и уставился в пол.

Вид у него был пристыженный, словно я увидела, как он ворует деньги из кассы в конце рабочего дня.

— Ничего удивительного. Она красивая девушка.

— Ты мне тоже нравишься, Джинджер. Я надеюсь… — Он повернулся ко мне. — Мне бы очень хотелось, чтобы мы остались друзьями.

— Конечно.

— Ты не злишься?

— С чего бы?

По периметру крыши проходил бетонный бортик. Я представила, каково это будет — перелезть через него и спрыгнуть. Быстрый полет, кувырок на голубом козырьке над входом, и все. В лепешку.

— Никогда бы не подумал… что все случится так быстро.

— Наверное, она вскружила тебе голову.

— Похоже на то.

— Ну… — Я встала со скамейки. — Интересно, чем Жан-Поль сегодня захочет меня занять. Может, заставит отмывать жир с противней? Ах, нет, постой-ка, я видела, что сегодня нам доставили кальмаров. Может, он попросит меня разделать их все. Шесть миллионов штук это, в конце концов, не так уж много…

— Не тушуйся перед ним, Джинджер. Жан-Поль рано или поздно оценит твои старания. Это замечательно. Ты вкалываешь, прямо как парень.

— Спасибо, — сказала я. Отлично. Теперь я не просто толстокожая, теперь я «прямо как парень»! Понятно, ему хотелось сделать комплимент. И, видит Бог, в другой раз я бы и восприняла это, как комплимент. Но не сейчас. Не из его уст. Мое самолюбие было уязвлено. — Мне пора возвращаться.

Мама была права. Ни один мужчина не сочтет меня привлекательной, если я не буду выставлять на показ свою грудь, следить за лицом, укладывать волосы и брить ноги. В надежде застать ее дома, я пошла напрямик через Рокфеллер-плаза. Я должна была извиниться перед Коко. Все эти годы я обманывала себя, оставаясь заурядной личностью и еще более заурядной женщиной. Я прошла мимо кондитерской, подавив желание зайти и купить что-нибудь с огромным количеством крема и сахарной пудры. Жаль, эго могло бы заглушить боль. Но у меня были дела.

Коко делала гимнастику на полу в гостиной. На ней был черный обтягивающий костюм для занятий йогой с двумя переплетающимися красными драконами на груди. Из динамиков доносился голос Джуди Гарленд: «Мужчина, который ушел».

— Мам, ты можешь на секунду приглушить звук?

— Когда закончу…

— Надо поговорить.

— Подождешь, когда я дойду до сотни?

Я села на диван, сняла кроссовки и стала ждать. На душе было паршиво, но я с трудом могла сдержать смех, так странно было видеть, как кто-то качает брюшной пресс под песни Джуди Гарленд. Зато у меня была возможность лишний раз все обдумать и взвесить. Да, все-таки девушки должны привлекать внимание мужчин. Все эти годы я хоронила свою красоту, поддавшись каким-то самоуничижительным бунтарским настроениям. Но еще не все потеряно. Кто мог стать лучшим тренером в моем углу ринга, чем мама? Преимущество Тары скоро сойдет на нет, потому что мной займется настоящий профессионал.

Наконец она сделала сотое по счету приседание.

— Фу. Ну так в чем дело?

Я выключила музыку.

— Хочу извиниться.

Она надолго приложилась к бутылке с водой.

— Отлично. Валяй. Я пока займусь йогой.

— Извини, что на твоем дне рождения я устроила сцену.

— Ладно, — сказала она, усаживаясь на пятки, распрямив спину и положив руки на колени.

— И еще извини, что наговорила столько всего по поводу пластической хирургии. Если хочешь что-нибудь изменить — пожалуйста. Это твое решение, даже если потом ты навсегда останешься уродиной или умрешь на операционном столе.