— Дорогая, это непрактично, — уверял я. — Мне хотелось бы жить рядом с фабрикой. Кроме того, где в городской квартире держать кота?

— Да, да. Хорошо, что ты вспомнил об этом. Насколько я разбираюсь в кошках, мы сумеем его перевоспитать и он будет вполне счастлив в нашей квартире.

Я выпучился на нее, не веря своим ушам. Перевоспитать моего старого драчуна? Превратить его в придаток к мебели?

— Белл, ты сама не понимаешь, что говоришь!

— Мамочке лучше знать, — промурлыкала она и выложила обычный набор доводов, которые приводят люди, видящие в котах лишь деталь интерьера. Это, мол, для его же блага, это ничуть не повредит, она знает, как я люблю Пита и никогда не решилась бы посягать на него, она хочет только одного — чтобы всем было хорошо…

— “Хорошо” по-твоему, или как? — перебил я.

— Что ты имеешь в виду, дорогой?

— Может быть тебе хочется заодно перевоспитать и меня? Чтобы я был послушен, ночевал дома, никогда с тобой не спорил. Мне это не повредит, я даже стану много счастливее.

— Ты порешь чепуху, — краснея, сказала Белл и отвернулась.

— Равно как и ты!

Больше она об этом не вспоминала. У Белл была привычка доказывать свою правоту красноречивым молчанием. Чем-то ее манеры напоминали кошачьи… может быть, поэтому она была для меня столь неотразима.

Я рад был случаю замять, этот вопрос. У меня родилась идея Умницы Фрэнка. И Вилли, и Горничная уже начали давать кое-какую прибыль, но мне приспичило полностью автоматизировать домашнее хозяйство, набить дом электрической прислугой. Конечно, это можно называть и роботизацией, хотя здесь это определение будет неточным — ведь я не собирался строить механического человека.

Мне хотелось создать машину, которая могла бы делать по Дому абсолютно все: чистить, готовить, а также и более сложные вещи — менять подгузники или заправлять бумагу в пишущую машину. Вместо Горничных, Оконных Вилли, Нянек Нэнси, Гарри-На-Побегушках и Огородных Гасов, дающих, правда, стабильный Доход, я хотел осчастливить мир машиной, которая, как слуги-китайцы, известные моему поколению лишь понаслышке, могла бы Делать все, хотя и стоила бы чуть меньше хорошего автомобиля.

Такая машина ознаменовала бы Второй Освободительный Манифест, [12] полное освобождение женщин от векового домашнего рабства. Мне хотелось опровергнуть старинное суждение насчет того, что домашнюю работу вовек не переделаешь. Нудная, механическая — эта работа оскорбляла меня как инженера.

И вот, призвав на помощь всю свою фантазию, я спроектировал Умницу Фрэнка. Он вобрал в себя все лучшее из прежних моих разработок и не требовал ни одной нестандартной детали. Конечно, такая работа — не для одного человека и, если бы не опыт Горничной, Вилли и прочих, я бы с ней не справился.

Опыта у меня, к счастью, хватало, о качестве пока заботиться не приходилось. Правда, агрегаты нужно было скомпоновать очень плотно, совсем как в управляемой ракете.

Что входило в обязанности Умницы Фрэнка? Ответ: любая домашняя работа, обычно исполняемая людьми. Он не умел играть в карты, заниматься любовью, есть или спать, но должен был прибирать за картежниками, застилать постели, следить за детьми (по крайней мере за их температурой и дыханием) и звать кого-нибудь, если они нездоровы. Не было нужды “учить” Фрэнка отвечать на телефонные звонки — такой прибор уже был в продаже — и открывать входные двери, ибо они, как правило оснащались ответчиками.

Чтобы Фрэнк мог хорошо исполнять свои многочисленные обязанности, ему нужны были глаза, уши руки и мозг… достаточно большой мозг.

“Руки” можно было взять от Горничной, то есть заказать компании, снабжающей атомщиков. Правда, мне хотелось сделать их лучше — снабдить обратной связью и множеством степеней свободы, увеличить чувствительность”. “Глаза” можно было заказать там же, но их следовало изменить, чтобы Фрэнк не таранил все стенки, за исключением бетонных монолитов.

В качестве “ушей” я планировал использовать дистанционное управление телевизора. Мне хотелось, чтобы Фрэнк управлялся не только кнопками, но и голосом.

Просто удивительно, сколько транзисторов и печатных схем можно впихнуть в столь ограниченный объем.

Фрэнку нужна была законченная форма и я дал ему страусиную шею, а руки сделал длинными, как кузнечные щипцы. Еще хотелось “научить” его ходить по ступенькам.

Потребный узел имелся в инвалидных креслах — следовало только проследить, чтобы вес Фрэнка не превышал веса среднего паралитика и чтобы фрэнковы габариты не слишком выпирали за пределы колесной базы. Управлять этим узлом должен был сам Фрэнк.

А вот с мозгом было сложнее. Можно изготовить сочленения наподобие человеческих суставов или даже лучше. Можно создать тонкую координирующую систему — и механические руки смогут делать маникюр, скрести полы, разбивать яйца или, наоборот, брать их не разбивая.

Но механизм — не человек, его мозг не засунешь промеж ушей.

К счастью, Фрэнку не нужен был мозг человеческих кондиций; я создавал послушного идиота, годного только для нудной домашней работы.

Здесь пригодились лампы Форзена, “лампы памяти”, как их иногда называли. Они применялись в межконтинентальных ракетах в системах контроля уличного движения, как в Лос-Анджелесе, например. Объяснять их устройство нет нужды; наверное, даже в лабораториях “Белл Корпорейшн” не все разбираются в этом.