Соутеллский санктуарий не мог снабдить меня технической литературой и я объявил доку Альбрехту, что хочу поскорее выбраться в свет. Он пожал плечами, назвал меня идиотом и согласился. Я отказывался даже переночевать, ибо совершенно утомился от безделья и чтения книг с экрана.

На следующее утро, сразу после завтрака мне принесли современные одежды… которые я смог натянуть без посторонней помощи. Сами по себе они были не столь уж необычны (хотя мне сроду не приходилось носить фиолетовых брюк с бляшками), но вот с застежками не мог совладать без репетиции. Уверен, что мой дедушка с непривычки точно так же мучился бы с “молниями”. Был это Стиктейтовский шов-застежка, я подумал, что надо бы кого-нибудь нанять — помогать мне при раздевании, пока я не понял, каким образом он расстегивается. Застегивался он просто — достаточно было сжать края и они слипались, как разноименные полюса магнита.

Я попытался немного ослабить пояс и он так перетянул меня, что дух занялся. Никто надо мной не смеялся.

— Чем вы собираетесь заняться? — спросил доктор Альбрехт.

— Я? Сначала разживусь картой города. Потом найду себе ночлег. Потом буду читать книги по специальности… где-нибудь с год. Док, ведь я — ископаемый инженер. И это меня совершенно не устраивает.

— Ммм… Ну что ж, желаю удачи. Не стесняйтесь позвонить мне, если придется туго.

Я вздернул голову.

— Спасибо, док. Вы — молодец. Гм, может мне не стоило бы говорить об этом, пока я не справлюсь в страховой компании о размерах моего состояния, но в любом случае это не останется просто словами. Я хотел бы отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня больше, чем должны по службе. Вы меня понимаете?

Он кивнул.

— Спасибо. Но все мои расходы оплачивает санктуарий.

— Но…

— Нет. Я не могу принять от вас это и давайте не будем говорить об этом.

Он пожал мне руку и добавил:

— До свидания. Эта дорожка довезет вас до конторы, — он помедлил. — Если начнете уставать — возвращайтесь. Согласно контракту вы еще четыре дня можете оставаться здесь без дополнительной оплаты. Советую воспользоваться. Возвращайтесь, когда захотите.

— Спасибо, док, — усмехнулся я — Можете держать пари, что я не вернусь — разве что вас повидать.

В конторе я представился регистратору и он вручил мне конверт. Там была записка с номером телефона миссис Шульц. Я еще не разговаривал с нею — прежде всего потому, что не знал, кто она такая, кроме того, в санктуарий к воскресшим никого не допускали, не разрешались и телефонные разговоры, кроме случаев, когда инициатива исходила от клиента. Едва взглянув на записку, я сунул ее за пазуху, подумав походя, что ошибся, сделав Умницу Фрэнка слишком умным. Регистраторами должны быть хорошенькие девушки, а не машины.

— Пожалуйста, проходите сюда, — сказал регистратор. — Наш казначей будет рад вас видеть.

Что ж, я тоже хотел его увидеть и посему пошел, куда мне указывали. Меня интересовало, сколько денег я заработал, пока спал, и я поздравил себя с тем, что в свое время вложил средства в акции, а не отдал их “на сохранение”. Конечно, во времена Паники 1987 года мои акции упали в цене, но сейчас должны были здорово подорожать. По меньшей мере два моих пакета стоили сейчас кучу денег — это я вычитал в финансовом разделе “Таймса”. Газету я взял с собой, мне хотелось проверить и другие пакеты.

Казначей был человеком из плоти и крови и видом вполне соответствовал своей должности. Мы обменялись быстрым рукопожатием.

— Здравствуйте, мистер Дэвис. Зовите меня мистер Доути. Садитесь, пожалуйста.

— Добрый день, мистер Доути, — ответил я. — Наверное, я не отниму у вас много времени. Просто скажите мне, есть ли в вашем заведении представитель моей страховой компании? Или я должен обратиться в их контору?

— Пожалуйста, сядьте. Я должен вам кое-что объяснить.

Я уселся. Конторщик (старый добрый Фрэнк) принес досье.

— Это подлинники ваших договоров. Желаете взглянуть?

Я очень желал взглянуть. Едва проснувшись, я скрестил на счастье пальцы — ведь Белл ничего не стоило подделать и эти бумаги. Сертификаты подделать гораздо труднее, чем обычный чек, но ведь Белл была не глупа.

С облегчением я обнаружил, что все передаточные подписи в порядке. Не было только Питова контракта и документов, касающихся акций “Горничных”. Скорее всего, Белл просто сожгла их, дабы избежать щекотливых вопросов. Я придирчиво осмотрел дюжину строк, где она изменила “Компанию Взаимного Страхования” на “Главную”.

Нет слов, она была своего рода художником. Может быть, эксперт-криминалист, вооруженный стереомикроскопом и химикатами, смог бы установить подделку, но мне это было не под силу. Удивительно, что ей это удалось — ведь документы такого рода не печатаются на бумаге, исключающей возможность подделки. Похоже было, что она обошлась без ластика — что ж, как бы человек не исхитрялся, другой всегда сможет переловчить его… а Белл была весьма ловка.

Мистер Доути покашлял. Я поднял глаза от бумаг.