Я не сдержался и рассказал о моем поражении Мизинцу. Также я не смог скрыть от него лиловый глаз и синяки. Кроме того, когда папа увидел меня в таком виде, то дал мне несколько подзатыльников, а Тотоке сделал внушение. Папа никогда не бил Тотоку. А меня, да, потому что я был самый плохой из всех.

Уверен, что Мизинец все это уже слышал.

Но как я мог не рассказать ему? Он выслушал, гневный и только и смог сказать, когда я закончил, рассерженным голосом:

— Какой подлец!

— Как видишь, драка была не очень.

Шаг за шагом я рассказал ему все, что случилось с «летучей мышью». Мизинец был напуган моей отвагой и даже воодушевил меня:

— Однажды ты ему отомстишь.

— Да, я буду мстить. Попрошу револьвер у Тома Микса и у «Луча Луны» Фреда Томпсона, и устрою ему засаду с индейцами команча; и однажды принесу его развевающуюся шевелюру на кончике бамбука.

Однако злость тот час прошла и стали говорить о других вещах.

— Ксурурука, ты не представляешь. Помнишь на прошлой неделе, я получил приз как лучший ученик, книгу сказок «Волшебная роза»?

Мизинец был счастлив, когда я называл его Ксурурука, он знал, что в этот момент я любил его еще больше.

— Да, помню.

— Но я тебе еще не рассказывал, что прочитал книгу. Это история об одном принце, которому фея подарила розу, красную и белую. Он путешествовал на коне, очень красивом, вся сбруя из золота, так в книге написано. И на этом коне с золотой сбруей он отправился искать приключения. Перед любой опасностью, он тряс волшебной розой, и тогда появлялось огромное облако, которое позволяло принцу спрятаться. По правде, Мизинец, мне кажется, что история довольно глупая, знаешь? Это не те приключения, которые я бы хотел иметь в своей жизни. Приключения, это у Тома Микса и Бака Джонса. И у Фреда Томпсона и Ричарда Толмеджа [28] . Потому что они сражаются как сумасшедшие, стреляют, бьют кулаками. Но если любой из них будет ходить с волшебной розой, и перед каждой опасностью трясти ею, то не было бы никакой привлекательности, тебе не кажется?

— Мне тоже кажется, что это малопривлекательно.

— Но, не это я хочу знать. Я хотел бы узнать, веришь ли ты, что роза может быть волшебной.

— Ну…. это довольно странно.

— Эти люди ходят там, рассказывая что-то, и думают, что дети верят в любую вещь.

— Так и есть.

Послышался шум, оказалось, что это приближался Луис. С каждым разом мой брат становился красивее. Он не был ни плаксой, ни драчуном. Когда он был рядом, я чувствовал обязанность оберегать его и всегда делал это по доброй воле.

Я сказал Мизинцу:

— Поменяем тему, потому что я хочу рассказать эту историю ему; для него она будет привлекательна. Нельзя кому бы то ни было лишать ребенка иллюзий.

— Зез'e, будем играть?

— Я уже играю. Хочешь играть здесь?

— Хочу погулять по Зоологическому саду. Он смотрел удрученно, на курятник с черной курицей и двумя белыми цыплятами.

— Уже поздно. Львы ушли спать и бенгальские тигры тоже. В это время все закрывается; и входные билеты уже не продают.

— Тогда давай путешествовать по Европе. Вот хитрец, все, что не услышит, заучит и затем правильно все говорит. Но по правде я не был расположен путешествовать по Европе. Моим желанием было, находиться рядом с Мизинцем. Он не шутил надо мною и не выражал беспокойство моим разукрашенным глазом.

Я сел поближе к моему братишке и сказал ему спокойно.

— Подожди там, а я придумаю какую-нибудь игру.

Но в тот, же момент, фея невинности пролетела на белом облаке и встряхнула листья на деревьях, кусты у изгороди и листья Ксуруруки. Улыбка осветила мое избитое лицо.

— Это ты сделал это, Мизинец?

— Не я.

— Ах, какая красота! Наверное, наступил сезон, когда дует ветер.

На нашей улице для всего было свое время. Сезон шариков. Сезон гроз. Сезон собирать карточки артистов кино. Сезон бумажных змеев, был самым красивым из всех. Небо в любой части было покрыто бумажными змеями разных цветов. Красивые змеи разных форм. Это была война в воздухе. Удары головой, драки, сплетение и отрезание.

Ножичком резали шнур и вот уже там, в пространстве, летит, вертясь, бумажный змей с обрезанным шнуром управления и болтающимся хвостом. Похоже, что на улицах были только мальчишки. Со всех улиц Бангу. Затем были останки, запутавшиеся на проводах и гонки грузовиков электрокомпании «Light». Взрослые приезжали разгневанные, срывали безжизнен-ных змеев, запутывая шнуры. Ветер… ветер…

С ветром пришли и идеи.

— Давай играть в охоту, Луис?

— Я не могу сесть на лошадь.

— Вот сейчас ты вырастешь и сможешь. Посиди здесь, и учись, как это делать.

Вдруг Мизинец обратился в самого красивого коня в мире; ветер усилился и дерн, с редкой травою, превратился в огромную зеленную равнину. Моя одежда ковбоя, была украшена золотом. На моем плече сверкала звезда шерифа.

— Давай лошадка, давай. Скачи, скачи…

Бах, бах, бах! Я уже объединился с Томом Миксом и Фредом Томпсоном; Бак Джонс не захотел приехать на этот раз, а Ричард Толмедж работал в другой картине.