Очнулся я через несколько часов. Внутренняя полость живота, казалось, пылала. Было настолько больно, что слезы навернулись мне на глаза. Я попытался залить этот нестерпимый жар водой, но стало только хуже. Жар усилился, но при этом меня не тошнило. Так я промаялся почти час.

Обеими руками обхватив свой живот, я раскачивался из стороны в сторону. Несмотря на боль, чувство голода меня почему-то не оставляло. Забывшись на мгновение, я автоматически потянулся к оставшемуся от трапезы куску мяса. Не задумываясь, я кинул его в рот и механически сжевал. Представьте мое удивление, когда огонь, сжигавший меня изнутри, тут же начал стихать. Не веря в свою удачу, я кинулся готовить следующую порцию мяса. Теперь уже и моя эмоциональная половинка сильно не сопротивлялась; измученная болью, она покорно приняла внутрь пищу, успокаивая себя тем, что делает это сугубо в лечебных целях. Боль пропала совсем.

В эту ночь я в третий раз увидел свой вещий сон. Только теперь все пошло совершенно по новому сценарию. Люди, видевшиеся мне ранее, на этот раз явились не по отдельности, а все сразу. И теперь мне никто больше не улыбался. Я смотрел на их перекошенные гневом и злостью лица, видел, как безмолвно открываются и закрываются их рты, бросая в меня неслышные проклятия, и ничего не мог понять. К моему сожалению, а может быть, и к радости, я не увидел среди них мою Дашеньку.

Скажу наперед, что это был последний раз в моей жизни, когда я видел сновидения. Более того, это был последний раз, когда я спал. Иногда я жалею о потере этой чудесной возможности, свойственной людям, хотя по большому счету мне грех на это жаловаться. Та власть и практически бесконечные возможности, которые я получил взамен, являются более чем достаточной платой за потерю этого бесполезного человеческого свойства – спать и видеть сновидения.

Когда я проснулся утром следующего дня, пожар внутри меня еще не успел разгореться. Я чувствовал только слабое покалывание в животе, словно от падения малюсеньких искорок. Зная, что нужно делать, чтобы предотвратить мучения, я принялся за приготовление своего мерзкого завтрака.

И как только я откусил свой первый за сегодняшний день кусок, мне представилась возможность впервые познакомиться с новым обитателем моего разума. Неожиданно мое сознание было стиснуто в железный обруч. Липкие щупальца чужака плотно облепили мое внутреннее «я». Набросившись со звериной агрессивностью и бешеным напором, тварь попыталась подчинить себе мой разум и мое тело и просчиталась. Мое сознание так долго находилось в раздвоенном состоянии, что агрессор просто не смог понять, что ему нужно делать. Вцепившись в логическую часть, она напрочь забыла об эмоциональной. И пока тварь наслаждалась победой, я продолжал владеть своим телом полностью и разумом наполовину. Убедившись в своей ошибке, монстр попытался подчинить себе мою вторую половину и вновь потерпел фиаско. Отпустив первую свою жертву, он полностью сосредоточился на новой. Теперь уже моя логическая ипостась с холодным вниманием взирала на эти бесполезные потуги.

Эта чехарда продолжалась довольно долго, пока я, объединив усилия обеих своих частей разума, не смял ее и не отбросил в дальний закуток мозга. Тем не менее тварь не была уничтожена. Она просто затаилась и стала выжидать своего часа. Я неожиданно стал обладателем триединого сознания. Теперь в моей голове вместе с логикой и чувствами появилось еще и безумие.

Как только борьба внутри меня прекратилась и я смог немного отдышаться, в мой мозг обвалом хлынул поток информации. Я вдруг почувствовал находящихся за пределами избушки существ. И даже смог видеть их глазами и слышать их ушами. Я вихрем пронесся по их замороженным мозгам, считывая океан информации, накопленной этими людьми при жизни. Научные формулы, стихи классиков, правила правописания и даже нюансы произношения французского языка хлынули в меня подобно приливной волне. При этом сам я тщательно отфильтровывал эти знания от еще большего потока бесполезных. Таких, как дата рождения чьей-то двоюродной бабушки, подробности амурных приключений и даже расписание товарных поездов, следующих по ближайшей железнодорожной ветке. Мой мозг работал подобно самому мощному компьютеру, сортируя и систематизируя полученные знания. А возможность наблюдать мир сразу шестью парами глаз была для меня просто фантастической. Только через какое-то время я наконец смог справиться с охватившим меня от переизбытка эмоций и знаний шоком.

Следующим необыкновенным открытием для меня явился тот факт, что я могу управлять этими потерявшими человеческий разум существами. Я несколько минут развлекался, заставляя их танцевать на снегу перед заимкой сложные фигуры классического аргентинского танго, выдернутые из воспоминаний одного из умертвий. Наблюдал я за этим сюрреалистическим зрелищем, стоя на пороге опостылевшей избушки. Страха перед ними у меня не осталось. Был только интерес и восторг от открывшихся мне возможностей. Вдоволь насладившись видом кружащихся по колено в снегу пар, я вернулся внутрь для того, чтобы собрать вещи в дорогу. Оставленные без моего внимания мертвецы немедленно прекратили движение и застыли в неестественных позах. Мысленно я отпустил их, и безмолвные твари, сбившись в небольшую кучку, двинулись куда-то в глубь тайги. Я совершенно перестал их интересовать в кулинарном плане. Видимо, теперь они признавали меня как своего.

Я легкомысленно пожал плечами и направил свои стопы в сторону деревни. Меня они теперь тоже не интересовали. Компания для возвращения домой, а тем более такая, мне совершенно не требовалась.

Бодро шагая по глубокому снегу, я неожиданно для себя заметил, что это не составляет для меня практически никакого труда. Силы мои заметно возросли. Я не чувствовал одышки и хоть каких-нибудь мало-мальских признаков усталости. Наверно, я бы достиг деревни еще засветло, но меня подвело чувство излишней самоуверенности. Развив внушительный темп, я так увлекся самолюбованием своих новых способностей, что пропустил пару ориентиров и банально заплутал. Пришлось разворачиваться и возвращаться по своим следам обратно, чтобы вновь сориентироваться и выбрать правильное направление. Так что окраины деревни я достиг уже в густых сумерках. Ближе всего к тому месту, с которого я вошел в деревню, из всех выбранных мною пунктов посещения был родной дом. Последнюю сотню метров, отделяющую меня от знакомых ворот, я преодолел со скоростью, сделавшей честь любому олимпийскому спринтеру. Распахнув на бегу калитку, я вихрем ворвался в дом. Знакомый до боли кров встретил меня холодом и мертвой тишиной. Чтобы понять, что произошло, мне не пришлось идти дальше сеней. Распахнув дверь в горницу, я сразу же увидел стоящую на завешенном трюмо фотографию бабы Поли с черной ленточкой, пересекающей уголок изображения. Рядом стояла догоревшая почти до основания одинокая свеча. Все это я отчетливо увидел практически в полной темноте. Но приобретение очередной сверхспособности совершенно не обрадовало меня. Я подошел вплотную к фотографии и стянул с головы шапку. Вместе с чувством скорби, заполнившим мою душу, где-то в глубине сознания мелькнула мысль, касающаяся вещих снов. Беспокойство за сестренку с новой силой вспыхнуло в моем сознании. Натягивая на ходу шапку, я быстро вышел из дома.

К дому Митьки Буржуя я шел и с силой сдерживался, чтобы не побежать. Ворота Митькиной усадьбы встретили меня равнодушным молчанием. Я несколько раз сильно ударил кулаком в калитку. Видимо, я не рассчитал сил и поэтому от моих ударов калитка за малым не слетела с петель. Тут же послышался громкий и в то же время опасливый возглас.

– Кого там принесло на ночь глядя?

– Это я, Сашка. Передайте Митьке, что я за своей сестрой вернулся! – крикнул в ответ я. Голос мой от волнения был дрожащим и неузнаваемым.

Калитка скрипнула, и мне в лицо уставилось сразу четыре ствола.

– А, это ты. – В голосе говорившего послышались нотки облегчения. – Ты, что ль, не знаешь, что Митька из интерната никого не отпускает? Нечего деткам в деревне делать, у нас-то поди безопасней будет.

– Какого это интерната? – не понял я.

– Да ты парень что, с ели, что ли, вчера свалился? Митрий Афанасьевич, почитай, с самого начала зимы сирот да деток с неимущих семей у себя привечает.

Я удивленно закачал головой. Я настолько был занят своими и семейными проблемами, что попросту пропустил эту информацию. И теперь известие о том, что Дашенька была далеко не первой, кого приютил Митька, обрушилась на меня как снег на голову.