– С ума сошла?! – подпрыгнул Реутов. – Зачем мне их убивать?

– Чтобы получить наследство! – закричала Нестерова.

– И потерять квартиру? – завопил Леонид.

– Дом, сад и счет в банке лучше, чем обычная жилплощадь, – отбила подачу Раиса.

Антон поднял руку.

– Кстати, о наследстве. Давайте-ка с ним разберемся. Кто у нас хозяин дома?

Лиза показала на Мануйлова:

– Вот он. Сергей Павлович.

– Нет, – усмехнулась я, – этого человека зовут иначе. Настоящий Мануйлов сейчас стоит у окна.

– Там Карл, – растерянно пробормотала Раиса Ильинична, – слуга.

Я покачала головой:

– Нет. Подождите, дойдем до выяснения и этого. Сейчас же я скажу только вот что. Когда собираешься провести какую-то операцию, необходимо учесть все детали. Но подчас незначительные мелочи остаются незамеченными и губят все дело.

– Не понимаю, – жалобно произнесла Лиза, – почему Таня так говорит? Она кто?

– Татьяна Сергеева сотрудник спецбригады, – с запозданием представил меня Котов. – Она была направлена в дом Мануйлова вместо своей тезки Татьяны Сергеевой, приглашенной в качестве потенциальной наследницы. Письмо от Сергея Павловича было составлено хитро. Мы не поняли, что в поместье предполагается кастинг, думали, Татьяна будет одна, поэтому не могли узнать ранее подробности из жизни Реутова и Нестеровой. А вот когда она передала нам список гостей, тогда многое прояснилось. Но сначала слово Татьяне.

Я кивнула и продолжила:

– Как уже сказал Антон, присутствие других соискателей явилось для меня неожиданностью. Впрочем, для остальных приглашенных тоже. Постепенно я стала подмечать разные нестыковки. Сергей Павлович не сказал нам, чем смертельно болен, зато упомянул о наличии у себя астмы и начал при всех задыхаться, разволновавшись во время нашей первой трапезы из-за пустяка, из-за пролитого слугой чая. Но потом приступы не повторялись, хотя причины для волнения были, причем более серьезные. На эту деталь обратила внимание не одна я. Вчера, во время ночной беседы в столовой, Жанна…

Мануйлов, вернее, человек, которого гости считали таковым, вздрогнул, а я развела руками:

– Уж простите, я подслушала ваш разговор. Так вот, Реутова обвинила хозяина дома в симуляции. Она воскликнула: «Вы ни разу не кашлянули, даже когда Анну нашли раненной. Это мало похоже на астматика». Я согласна с Жанной, и у меня возник вопрос: зачем Мануйлову прикидываться больным? Ответ есть: чтобы никто не засомневался в его скорой смерти. Сергей Павлович очень убедительно задыхался – всего один раз. Больше припадков не было. И чем смертельно болен Мануйлов? Мне он велел сварить кисель из сирлиса и рассказывал о недуге, поразившем его желудок. И я попросила Антона выяснить все про это растение.

– Как попросила? – заморгала Раиса Ильинична. – Ведь телефона тут нет.

– В библиотеке спрятан аппарат, – возразила я, – но я воспользовалась не им, а услугами Зины.

– Это кто? – не понял Реутов.

– Неважно, – отмахнулась я, – не стоит отвлекаться на пустяки. Итак, сирлис. Это бытовое название кустарника, по-научному оно звучит так мудрено, что я правильно его произнести не способна. Сирлис еще именуют «желудочным пластырем», «огнетушителем», «бабушкиной травой». Растет он исключительно в Таджикистане, в одной местности, и является народным средством от язвы желудка. В Москве сирлис, а именно так называют плоды в Азии, не распространен, но при большом желании его можно приобрести на рынке. Ягоды хранятся при комнатной температуре очень долго, и их здесь на кухне полным-полно. Но я ни разу не видела, чтобы Сергей Павлович принимал таблетки. Не мог же он лечиться одним сирлисом? Зато у Карла на тумбочке возле кровати я видела медикаменты, которые как раз и выписывают врачи при язвенной болезни. Едем дальше. Мануйлов категорический противник курения, но в библиотеке, которая находится на втором этаже, есть уютное кресло, а около него столик, где приготовлено все для отдыха – пара книг, бутылка коньяка, фужер и… подставка с трубками. Зачем тому, кого крючит от табака, трубки? Кстати, там еще были пепельница и специальная толкушка, которой утрамбовывают в трубке табак. Немного странно, не так ли? Теперь обратимся к доспехам рыцаря, хранящимся в той же библиотеке. Это костюм, сделанный Мануйловым для оригинального номера – фокусник совершал в нем сложные акробатические трюки, при исполнении которых требуется точный расчет, а значит, наряд должен сидеть как влитой. Каюсь, я влезла в латы.

– Странно, что не сломала себе шею, – ожил псевдо-Мануйлов. – Еще непонятнее, как сверхлюбопытной мадам удалось выйти из Айвенго. Его невозможно открыть изнутри.

– В свободное время непременно в деталях расскажу о своем опыте, – пообещала я, – но пока оставим сию историю за скобками. Итак, костюм. Он мне подошел, из чего я могу сделать вывод: артист, надевавший латы, был ростом как я и весил килограммов восемьдесят. Сергей Павлович, если не ошибаюсь, у вас рост метр девяносто пять?

– Нет, девяносто один, – буркнул тот.

– Хм, а я еле дотягиваю до метра семидесяти, – призналась я. – Айвенго никак не мог быть вашим костюмом, в нем вы просто не поместитесь. И вот я, сложив вместе лекарства от язвы, трубки, доспехи и прибавив аромат ванили, который постоянно исходит от Карла…

– При чем здесь специя? – вмешалась Раиса Ильинична.

– Ваниль сама частая отдушка для табачных изделий, – пояснила я, – ею ароматизируют трубочный табак, из-за чего тот не дает такого вонючего дыма, как сигареты и прочее курево. Например, сигариллы Леонида – они тоже с запахом ванили, и совсем не противны для чужого носа.

Нестерова показала на вазочку, наполненную леденцами.

– Я думала, от Карла пахнет конфетами, они тут все время стоят. Аня их без конца ела. Я попробовала, мне понравился ванильный вкус, и тоже принялась грызть монпансье.

– Хачикян сосала леденцы, чтобы отбить тягу к курению, – подал голос Реутов, – боялась, как бы Мануйлов ее из-за пристрастия к табаку не выгнал. Но потом соблазнилась моими сигариллами.

Я повысила голос:

– Теперь вспомним явление домработницы Насти, ограниченной особы, которая вдруг вышла на работу, хотя была отправлена отдыхать. Карл вскользь сказал мне, что Анастасия отпросилась на свадьбу сестры, но сама Настя говорила другое: мол, в неожиданный отпуск ее буквально выгнал сам хозяин.