— А я Баба-Яга, костяная нога! Заходи, гостем будешь!

— Как же я войду, если дверь закрыта?

— А ты дёрни за лесочку, она и откроется.

Волк так и сделал. Дверь открылась, и он ввалился в избу. Быстро огляделся в надежде обнаружить мешок с пирожками.

— Почему у тебя такие большие глаза? — послышался из тёмного угла голос Бабы-Яги.

— Потому, что у страха глаза велики! А я сегодня такого страху натерпелся, что даже тебе, Баба-Яга, не пожелаю. Короче говоря, не спрашивай, почему у меня такие большие зубы. Лучше спроси, зачем они мне? Если я второй день голодный хожу!

— Жаль дружка, да нет пирожка. — С этими словами вышла Баба-Яга из своего тёмного угла и подошла к полузамёрзшему окошку. — Посмотрим прогноз погоды на сегодня — тридцать первое декабря. Значит, так: снег лежит, мороз стоит, ночь опускается, метель поднимается. Красота, кто понимает! Знаешь что, Волк. Не отпущу я тебя. Будем вместе встречать Новый год.

— Нет! Нет! — засуетился Волк. — Я обязательно должен догнать эти пирожки!

— Что это за пирожки такие, что их обязательно догонять надо? — удивлённо воскликнула Баба-Яга. — Я сейчас таких пирожков напеку, что сами в рот прыгать будут.

Тут же замесила она тесто в своей ступе, чтобы побольше пирожков получилось. А пока тесто подходило, достала из сундука красную в белый горошек рубаху и подала Волку: приоденься, мол, к новогоднему столу.

Волк как увидел красную рубаху, от страха под печку забился и дрожит.

— Что с тобой, гостюшко? — встрепенулась Баба-Яга. — Неужто замёрз?

— Ты что, не знаешь, что волки всего красного боятся?

— А почему? Ты что, трус, что ли?

— Да нет, не трус, но я боюсь! Короче говоря, все волки боятся, и я с ними заодно.

— Ну, ладно, вылезай, а то у меня тесто убежит.

Волк как услыхал, что тесто убежит, из-под печки выскочил, рубаху напялил и встал возле двери, широко расставив лапы в стороны.

— Что с тобой, гостюшко? — удивилась Баба-Яга.

— Ну, ты же сказала, что сейчас тесто убежит. Вот я и встал, чтобы оно не убежало. А то придётся его догонять, а у меня уже никаких сил не осталось, ни моральных, ни физических.

Так Волк и остался в гостях у Бабы-Яги, тем более что уже запахло праздничным ужином.

Долго ли, коротко ли, напекла Баба-Яга пирожков. Мно-о-о-о-го получилось. Лежат они, начинённые флорой и фауной, в огромной миске посреди праздничного стола, такие пышные, тёплые, румяные и совершенно беззащитные. У Волка губа не дура, язык не лопатка: знает, что горько, что сладко. Набросился он на пирожки и начал уплетать их не жуя, с такой быстротой, что казалось, они сами ему в рот прыгают. При этом он приговаривал:

— Пузо лопнет, наплевать, под рубахой не видать!

Наконец его живот стал напоминать тот большой мешок, набитый пирожками, который тащил Красная Шапочка. Волк отодвинулся от стола и блаженно потянулся.

«Ну вот, червячка заморил, теперь и спеть не грех», — подумал он и затянул свою любимую. У волка всегда одна песенка.

На звуки его песни прибежали уже знакомые нам браконьеры с ружьями наперевес. (Они снимали у Бабы-Яги на время охотничьего сезона заднюю половину избушки, но так как охотничий сезон у них длился круглый год, то жили они у неё постоянно.).

Увидев посреди стола румяные, пышущие жаром пирожки и празднично одетого Волка рядом с Бабой-Ягой, они стрелять не стали и дали ему возможность допеть начатую песню до конца.

Были бы пирожки, будут и дружки. Забыв о своих ружьях, браконьеры стоя аплодировали Волку. И не успели они опомниться, как Баба-Яга превратила их из браконьеров в своих гостей, усадив за стол рядом с Волком. Такое бывает только в сказках. Особенно браконьеры развеселились, когда Волк напомнил им об их первой встрече. Больше всего они радовались тому, что сегодня впервые за много лет оба промахнулись в такого замечательного Волка!

Насытившись пирожками, браконьеры совсем подобрели. Старший из них и говорит, с оттенком лёгкой грусти:

— А теперь мы хотим повиниться перед вами за ужасный поступок, который мы сегодня совершили. Пёс у нас был, звали его Пиф-Паф. Здорово помогал нам охотиться. Однако старый стал, шибко мешать начал. Решили мы от него избавиться. Отвели в лес, привязали к дереву и оставили на съедение волкам!

От такой ужасной истории у всех на глазах навернулись слёзы. Смахнув покатившуюся было слезу, Волк вдруг сказал:

— Постойте! Кто же, кроме меня, мог его съесть-то?! Я же за последние сутки первый раз поел. А кроме меня, в округе ни одного волка нет!