– Ну как мороженое? Захватим еще по одному да сожрем прямо по дороге?..

Она бросила на лохматого защитника цыган взгляд искоса, улыбка чуть тронула ее красивые губы. Мы вернулись к стойке, я сделал заказ, Таня спросила вполголоса:

– Ты даже не соизволил ему ответить? Почему?

– Туп, – ответил я. – Ты посмотри на его морду. У него нет ни тени сомнения, что он изрек истину.

– А если в самом деле считает это истиной?

– А мозги человеку на что? – возразил я. – Это то же самое сказать, что нельзя сажать в тюрьму убийцу, ибо потом придет очередь сажать карманников, а потом придут сажать и уже мирных добропорядочных граждан. По его логике это так. Но ведь так нигде же не делается?.. Возьми это мороженое, здесь с орешками.

Она взяла мороженое в хрустящем вафельном стаканчике, я заметил, как она бросила взгляд украдкой в сторону защитника общечеловеческих ценностей. Он, сердитый и непонимающий, за что же ему даже не ответили, не стали спорить, у него наготове десяток вычитанных убийственных аргументов – уже рассерженно тянул через соломинку модное пойло.

– Но он в самом деле так думает, – проговорила она. – И не понимает, почему ты, по тебе видно – заядлый спорщик, не стал возражать.

– Возражать можно умному, – объяснил я. – Умному противнику. Но не придурку, что не в состоянии проследить за своей же мыслью. А метать бисер перед свиньей мне как-то в лом. Других дел хватает. И так, говорят, бисер подорожал – свиней с приходом юсовцев стало куда больше.

Она засмеялась, а у меня перехватило дыхание, настолько она красива, чиста, преисполнена нежности и света. Впереди за поворотом начало выступать здание, очень знакомое, сердце мое стукнуло, даже не знаю из-за чего: то ли вспомнило, как мне били морду, то ли как я с наслаждением всадил раскаленный комок металла в узкий лоб гигантопитека.

Мы прошли мимо шикарного магазина, у дверей охрана с автоматами наперевес, по ступенькам спускалась солидная дама. Ее поддерживал под локоть очень импозантный господин. Дама, красная от негодования, говорила с великим возмущением:

– Я не могу на них смотреть!.. Ходят совершенно голые!.. И это жена министра! Как можно?

Ее спутник промямлил:

– Дорогая… но она ж не совсем так уж и голая… Она ж в одежде…

Дама фыркнула:

– Ну и что? Но под одеждой все равно ведь голая?

Таня чмыхнула, отвернулась, пряча смех, закашлялась. Я чуть было не хихикнул следом, но подумал, что чопорная дама, как ни странно, права в своем возмущении… которое просто не смогла выразить правильно. Вон Таня в достаточно вольном платье, но не скажешь, что голая, а вон прошла по улице, виляя бедрами, девица в модном костюме, так и видишь ее голую с распущенными по подушке волосами, видишь ее грудь, видишь, как растут волосы на ее лобке, и даже видишь, что там интим-прическа от Измалкина, а когда поворачивается, то отчетливо зришь как форму ягодиц, так и как воочию видишь коричневое пятнышко приглашающе подкрашенного ануса…

Сердце мое тукало быстро и нежно, подпрыгивало и пыталось взлететь на отрастающих крылышках.

– Ты не спрашиваешь, – сказала Таня, – но просто для информации, муж у меня… это нечто вроде очень хорошей мебели. Как и я для него. То есть, у нас практически нет ничего общего, кроме секса. Да и то, если честно…

Она быстро взглянула на меня, отвела взгляд.

– Что? – спросил я.

– Да так, – ответила она быстро. – Ничего. А то будешь задаваться.

– Ну скажи!

– В последнее время даже с сексом что-то начинает… ну, разлаживаться. Оргазм приходит все труднее, а дважды вообще так и не дождалась… Конечно, я прикинулась, что все в порядке, вскрикнула, раскинула руки, будто в изнеможении, но… что-то потерялось. Он чувствует, мы попробовали некоторые игры, что должны возбудить, повысить интерес… но стало еще хуже. Ладно, что-то я совсем разжаловалась, это не мой стиль. А что у тебя?

– Если считать брачные церемонии, – ответил я, – то я замужем не был… Так, конечно, две-три женщины за все время считали себя моими женами. Даже я, помню, пару раз так думал. Или все-таки регистрировался?.. Не помню даже. Все прошлое как в далеком тумане.

– А теперь?

Я привлек ее к себе.

– Теперь понимаю, чего я ждал.

Она прижалась всем телом, зарылась лицом в куртку.

– Кстати, ты знаешь… Мой старый бойфренд убит в какой-то перестрелке. Или его пристукнули за что-то.

Я вспомнил этого здоровенного мужика, красавец, племенной бык, от него пошли бы здоровые дети, целое племя богатырей можно бы наплодить, скажем – велетов, антов или сказочных нартов… даже ясно вспомнил, как нажал курок, как тряхнуло кисть, а пуля ударила в переносицу… но сердце не сбилось с такта, голова оставалась ясной, а голос не дрогнул:

– Жалеешь?

Она поморщилась.

– Теперь нет. Полгода назад это был чемпион страны по борьбе без правил, удачливый каскадер… Но убили не чемпиона, а спившегося слесаря.

– Значит, – сказал я, – Бог есть. Он не против того, чтобы я тебя провожал.

Она подняла голову, ее лицо было чистым, серьезным.

– Наверное, не будет против, если зайдешь ко мне.

– А как у тебя?

– Муж повез дочку на дачу к родителям. Они ей щенка купили… Там и заночует, у нас дача далековато.

– Зато там участки дают больше, – сказал я великодушно.

– Да, – ответила она серьезно. – У нас под дачей пять гектаров.

Я прикусил язык.

Ее квартира находилась в обычном двенадцатиэтажном доме. Четырехкомнатная, уютная, без выпендренов, простая хорошая квартира. Мне стало хорошо и уютно уже в прихожей. Таня захлопнула дверь, сухо щелкнул автоматический замок.