Шрифт:
Поняли, малость присмирели, а заодно потеряли повышенный интерес, раз уж не дивно легкая добыча, а битый, который заставит отработать по полной, а заплатит по минимуму. На меня по-прежнему посматривали только две: худенькая блондинка, одетая под наивную дурочку и косящая под школьницу, а может, в самом деле школьница, и пышная яркая брюнетка, вся от кончиков ушей до пят в стиле вамп. Ее задница не помещается на крохотном пятачке барного стульчика, но не особенно и свисает по сторонам. Широкая, надо сказать, задница.
Я выпил кофе, крепкий и горячий, все хорошо, голова занята подсчетом, сколько с меня сдерут. Денег не жалко, но хорошо, когда выглядишь щедрым, а не дураком.
Официант принес счет, сумма почти та же, что я прикинул. Я расплатился, оставив неплохие чаевые, но не слишком, я – мачо, а не лох, он сказал с искренним сожалением сутенера, упускающего добычу:
– Уже уходите?
– Дык я заезжал только поужинать, – напомнил я. – Человек я работающий, увы. За моей фирмой нужен глаз да глаз.
Он почтительно поклонился, «хозяин фирмы» – это звучит, это еще и многое объясняет. Я улыбнулся дружески-покровительственно, поднялся и придвинул стул, как учила меня мама.
Когда проходил мимо барной стойки, брюнетка улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ. Она тут же легко, несмотря на габариты, спорхнула с высокого стульчика и, взяв меня под руку, сказала жизнерадостно:
– Ты прав, дорогой, здесь так накурено!
– Ага, – согласился я туповато, – накурено.
Мы вышли, я машинально достал ключи от машины. Брюнетка оживилась:
– Ты на тачке?
– Да.
– Понятно, – засмеялась она. – Предпочитаешь заднее сиденье? Или отсосать, когда пойдешь на сто сорок? Многие любят именно такой экстрим.
– Не знаю, – ответил я в неуверенности. – Вряд ли я такой уж рыбный, чтоб даже не дернуться. А машина у меня новенькая, я ее люблю.
– Да, – согласилась она, – такую разбить было бы жалко.
У машины она остановилась в нерешительности, но я указал на сиденье рядом. Она просияла, мигом уселась, заполнив кресло молодой роскошной плотью, ремень пристегивать не стала, помешает наклоняться, смотрела на меня блестящими от возбуждения глазами.
– Меня заводит быстрая езда, – призналась она. – И пить не надо, чтобы поплыть в кайфе!
Беата, так зовут брюнетку, отсосала по дороге, руль я все-таки удержал, молодец, но так не захотелось возвращаться ни домой, ни в мою шикарную квартиру одному, что вместо того, чтобы высадить на обочине, как отработанный материал, спросил:
– А за ночь берешь сколько?
– Две сотни, – ответила она незамедлительно. Взглянула с вопросом в глазах: – А что?
– Тогда ко мне, – решил я.
Все-таки женщины, как постоянно убеждаюсь, делятся на две категории: с которыми классно пройтись по улице и которые хороши в постели. Когда показывают супермоделей, я вообще не понимаю, как можно трахать эти холодные ходячие вешалки, извращенцем надо быть, у нормального парня даже не шевельнется желание. Все-таки пальцы должны чувствовать сочное мясо…
Да и глаз радуется, добавил я про себя. Беата для подиума, конечно же, не годится, однако так хорошо хватать ее, мять, лапать, щупать… Когда она сняла бюстгальтер, тяжелые груди буквально рухнули под горячей тяжестью, но из-за своей неидеальной формы, какую рисуют или какими становятся после вливаний силикона, она только женственнее…
Беата довольно засмеялась, увидев мое жадно вспыхнувшее лицо.
– Нравятся мои сиськи?
– Класс, – сказал я восторженно.
– Ты еще не видел мою жопу!
Жопой похвасталась не зря, я еще не видел такой роскошной: огромной, сочной, с гладкой и розовой, как у младенца кожей, никакой отвислости, как бывает не только у старух, словом, жопа – всем жопам жопа.
Я лежал на ней, как на перине, какое же все-таки наслаждение, когда трахаешься не в подъездах или в парке, прижав девчонку к дереву, а вот так, растягивая кайф, ведь финал никто тебе не спугнет, не отнимет.
Она спросила понимающе:
– Любишь трахаться?
– Наверное, – ответил я без особой неуверенности. – А кто не любит?
Она засмеялась.
– Да есть такие… асексуалами зовутся.
– Нет, – ответил я. – Я не асексуал.
Она снова засмеялась, рот у нее хороший, зовущий, потому смеется по любому поводу и без повода.
– Сексуал?
Я хотел было согласиться, но удержался, негоже настоящему мачо быть сексуалом, это перегиб, ответил с солидным достоинством:
– Ну, поразвлечься люблю… Но и работать когда-то надо.