— Ильяна! — заорал он бешено. — Как ты смеешь разговаривать с двуногой тварью?

Девушка-кентавр ответила дерзко:

— Я говорю, с кем хочу!

Кентавр взревел страшным голосом:

— В моем табуне я решаю, кому с кем разговаривать!..

Девушка сказала встревоженному Мафусаилу:

— Не обращай внимания. Я никому не подчиняюсь и не подчинюсь, сколько бы они ни пытались… А зовут меня Солнышко, как бы они ни старались дать мне свое дурацкое имя…

Кентавр взревел в ярости:

— Я — вожак табуна! Я приказываю…

Она ответила дерзко:

— Я не из твоего табуна. И никогда в нем не буду, ты знаешь.

Кентавр повернулся голову и вперил ужасающий взгляд в Мафусаила.

— Это из-за него? Да он уже мертв!

Его рука с быстротой молнии выдернула из мешка за спиной дротик и метнула в Мафусаила. Мафусаил, давно готовый к любым событиям, перехватил дротик на лету и с силой метнул обратно. Стальное лезвие ударило в раскрытый в ярости рот вожака, там сухо хрустнуло, дротик углубился наполовину, а окровавленное острие высунуло клюв из затылка.

Вожак еще хрипел и мотал головой, не понимая, что уже мертв, как его сотоварищи бросились на Мафусаила. Над головами заблестели каменные топоры, камни, отполированные дубины. Мафусаил молча выхватил меч и сам подал коня вперед. Сверкающая полоса железа блистала, как молния, кентавры кричали, но это были крики ярости, а не боли, умирали они молча, и когда голова последнего склонилась на перерубленной шее, Мафусаил холодно вытер лезвие о гриву ближайшего кентавра, тот упал на землю минутой позже, и сказал девушке с сочувствием:

— Извини, я не хотел… Но у меня есть цель, я не могу позволить себя убить, пока не выполню.

Она сказала с великим изумлением:

— Ничего себе…

— Что?

— Защита у тебя… необычная… Ты цел, а они все мертвы…

— Они могли бы спастись, — ответил он, — если бы отступили.

Она засмеялась весело, словно серебряный колокольчик зазвенел:

— Отступить? При женщине?.. Кроме того, жизнь — не настолько уж и ценная штука.

— Ты не сердишься? — спросил Мафусаил с недоверием.

Она отмахнулась.

— За что? Время от времени находятся дураки, которые начинают предъявлять на меня права. Безо всяких оснований, кстати. Иногда их обламывают старшие, иногда приходится мне самой… ты не думай, что я слабее, чем они, вместе взятые… А сегодня вот ты сумел, что так удивительно…

— Удивительно?

— Ну да, ты же человек!

— И что?

Она засмеялась.

— Люди всегда слабее. И миролюбивые, что наших наполняет презрением. Наши постоянно дерутся: друг с другом, племя на племя, группа на группу, а то и просто потому, что другой не так посмотрел. Потому драчливость ценится высоко, жизнь почти ничего не стоит, главное — никому не уступать!

Он пробормотал:

— Тогда вашему могучему племени придет конец.

— Почему?

— Нельзя выжить, — ответил он серьезно, — если не договариваться. Господь создал человека… сбалансированнее. Мы бываем злее и тупее кентавров, но все же отступаем, когда впереди стена или пропасть… Как хорошо, что ты не такая!

— Это ты не такой, — сказала она и подошла к нему вплотную. — Насколько же ты хорош, Адам… в этом новом теле! Ты все тот же Адам. И я хочу, чтобы ты снова любил меня.

Он ощутил, как прилила горячая волна крови, вскрикнул поспешно:

— Погоди!

Она спросила озабоченно:

— Да?

— Нам нельзя, — объяснил он.

— Почему? — спросила она.

В ее голосе не было еще обиды, только удивление, но Мафусаил предпочел бы, чтобы она рассердилась или обиделась, а так сейчас придется ее обидеть, а это так гадко, когда нужно обидеть женщину.

— Просто нельзя, — сказал он упавшим голосом.

Она сказала в задумчивости:

— Помнится, Адам тоже говорил что-то подобное, но он все-таки пренебрег этими запретами…

— Пренебрег? — спросил он испуганно.

Она кивнула.

— А как ты думаешь, откуда это племя кентавров? Я была одна-единственная на всем свете. И ничьи руки не касались меня, кроме могучих рук Адама. Только он владел мной, только ему я отдалась безраздельно со всей страстью!.. И после него не было у меня никого… до тебя.

Она обняла его за шею, он старался отодвинуться от ее приближающихся губ, сказал поспешно:

— Но со времен Адама поменялось многое!

— То для простых людей, — ответила она с улыбкой. — Герои — вне правил.