– Ты позвонил в милицию?

– Угу, – кивнул он, морщась от приступа боли. – Из таксофона на улице Пришвина. Я существенно осложнил сыщикам задачу: пришлось уничтожить отпечатки… протереть дверные ручки и все такое. Я два часа провалялся на полу без сознания. Вспоминать, к чему я притрагивался, было недосуг. Вытер все подряд. Хотя знаешь, убийца дьявольски умен и вряд ли оставил следы. На улице зима, перчатки на руках выглядят естественно, по погоде, и не вызывают подозрений.

– Бузеева… «вторая служанка»… – пробормотала Глория.

– Третья жертва маньяка, – добавил Лавров. – «Свела счеты с жизнью», уколов себе большую дозу наркотика. Я без анализа уверен, что в шприце найдутся его остатки. Все обставлено как суицид. Если бы я не заработал шишку, то мог бы поверить в самоубийство Катеньки. Клеопатра, Ирада… потом Хармиана. Дурной пример заразителен. А влияние творческого перевоплощения на неустойчивую психику не изучено.

– Скажи спасибо, что остался жив.

– Убийце нечего меня бояться. Я его не видел! Он не ожидал ничьего появления и оглушил меня, чтобы беспрепятственно скрыться. Впрочем, с таким же успехом это могла быть она. Шанкина!

– Докторша? С какой стати ей убивать актрис?

– Она завидовала Полине. Шантаж не принес ей удовлетворения, и она решилась отравить более удачливую подругу. При помощи подкупленной Лихвицкой. А Бузееву она прикончила, чтобы… запутать следы. Сам Шекспир подсказал ей развитие сюжета.

– Не слишком заумно? К тому же докторша не любит театр, если ты помнишь. Вряд ли она читала пьесы Шекспира.

Лавров осторожно потрогал затылок и вздохнул:

– Ну… шизофрению я бы тоже со счетов не сбрасывал. Шанкина питает болезненную ненависть к искусству… и может мстить актрисам за принадлежность к роду деятельности.

– Полагаешь, Шанкина шизофреничка?

– Не исключаю. И еще. Все три смерти так или иначе связаны с применением лекарственных средств. Препарат из наперстянки, успокоительное, наркотик…

– С наркотиками и лекарствами имеют дело не только врачи, – возразила Глория.

– Зато медики хорошо в них разбираются и знают действие препаратов.

– При наличии Интернета любой желающий…

– Короче, я подозреваю Шанкину! – не дослушал Лавров. – И предлагаю проверить, где она провела вторую половину вчерашнего дня.

– Бьешь на пресловутое алиби? Тогда подумай, где ты сам был вчера после обеда? И кто может подтвердить твои слова?

Лавров подумал о пробке на шоссе, о пребывании в квартире с трупом – и развел руками.

– Твоя взяла. Ладно… что ты предлагаешь?

– Побеседуй с банкиром Сатиным. Ты звонил ему?

– Не успел. Да он просто откажется от разговора. Кто я для него такой?

– У тебя есть веский аргумент, – фотография, компрометирующая банкира перед его партнером Зубовым. Кстати, я ездила к нему в Летники…

В столовую заглянул Санта со словами:

– Я принес лед для господина Лаврова.

– Давай сюда!

Великан завернул в целлофановый пакет несколько кусочков льда для коктейлей и подал хозяйке.

– Я заварил травяной чай и сделал бутерброды. Нести?

– Меня жутко мутит, – отозвался гость. – Но все равно есть хочется. Неси, Санта! А с чем бутерброды?

– С холодным мясом…

Дождавшись, пока слуга удалится на кухню, Лавров повернулся к Глории:

– Почему ты меня не предупредила, что едешь к Зубову?

– Зачем?

– Как это зачем? – разозлился он.

– На, приложи-ка лучше лед к своей шишке, – улыбнулась она. – Сразу полегчает.

Он последовал ее совету и скоро ощутил ледяное онемение в том месте, где пульсировали жар и боль.

«Она не обязана перед тобой отчитываться, Рома, – ехидно заметил внутренний критик. – Ты на нее работаешь, а не она на тебя! Сбавь обороты…»

– Зубов не разочаровал тебя? – спросил он, не глядя на Глорию.

– Импозантный мужчина. Этакий барин с запросами, превышающими возможности. Самое интересное у него в доме – картинная галерея. Одно полотно закрыто деревянными резными ставнями с позолотой. Видел такое когда-нибудь?

– Нет… я вообще не увлекаюсь живописью. Последний раз был в музее со школьной экскурсией.

– Стыдно, Рома!

– Что же там за полотно? – презрительно хмыкнул Лавров. – Обнаженная натура? Полина Жемчужная «в чем мать родила»?

– Слу-у-ушай… ты гигант мысли, – засмеялась она.

Великан принес поднос с дымящимся чайником, двумя чашками, лимоном на блюдечке и тарелкой бутербродов. Гость, несмотря на недомогание, ощутил зверский аппетит.

Глория решила составить ему компанию. Она бросила в чашку ломтик лимона и лениво помешивала, наблюдая за тем, как Лавров ест.