– Присаживайтесь… – буркнул хозяин, опускаясь в свое кресло.

Глория села на стул поближе к банкиру, Лавров поступил так же. Повисло молчание. Сатин изучал посетителей, они рассматривали обстановку кабинета. Выглядел банкир лет на сорок, крепкого телосложения, с правильными суховатыми чертами лица. Его волосы, кое-где тронутые сединой, были коротко подстрижены.

– Глория Голицына, – представилась дама.

– Известная фамилия… звучная. Моя поскромнее, хотя и не менее древняя, – без улыбки вымолвил Сатин. – Чем могу служить?

Он смерил неодобрительным взглядом Лаврова, который не предупредил, что приведет с собой кого-то еще.

– Мы расследуем обстоятельства смерти Полины Жемчужной, – объяснил тот. – Частным образом.

– По чьему поручению, позвольте узнать?

– По ее собственному, – вставила Глория. – Незадолго до своей кончины госпожа Жемчужная обратилась к нам с просьбой… несколько щекотливого свойства. Ей угрожали, и она просила о помощи. После ее гибели мы сочли своим долгом установить истину…

Глория говорила только то, что считала необходимым. Лишние подробности в данном случае были ни к чему.

Сатин в упор уставился на Лаврова и сердито произнес:

– Мы, кажется, договаривались побеседовать тет-а-тет. Я ошибся?

– Я гарантировал вам конфиденциальность и не отказываюсь от своих слов, – парировал начальник охраны.

Банкир нервно постукивал пальцами по столу:

– Ладно… покажите мне снимок!

– Разумеется, Федор Петрович.

Лавров достал из папки увеличенные и размноженные фотографии и протянул хозяину кабинета. Тот старался сохранить хладнокровие, но складка на его лбу и поджатые губы выдавали волнение. Ах, как некстати явились эти «пинкертоны», черт бы их побрал…

– Я не знаю, кто мог угрожать госпоже Жемчужной, – сухо ответил Сатин, с сердцем отодвигая снимки. – Я здесь ни при чем.

– Какие отношения вас с ней связывали?

– Это мое личное дело…

– Женщина мертва… а вы не хотите помочь разоблачению убийцы?

– Убийцы? – прищурился банкир. – Разве она не покончила с собой? По-моему, официальное следствие пришло именно к такому выводу. У вас есть основания думать иначе?

– Погибла еще одна молодая женщина, – сообщил Лавров. – Тоже актриса… того же театра.

– Скажу вам больше. Их уже три, – заявил Сатин. – Утром мне звонил Валера… Валерий Яковлевич Зубов. Третью актрису нашли мертвой в ее квартире.

– Тоже суицид?

– На что вы намекаете?

Глория слушала эту перепалку с тоскливым ощущением пустой траты времени. Как же вызвать Сатина на откровенность, заставить его открыть карты?

Применить мысленное воздействие?

Она сосредоточилась на точке над переносицей, называемой «третьим глазом», и, пока мужчины препирались, пыталась сделать внушение. Банкир покрутил головой, ослабил узел галстука, на том и кончилось.

– Так дело не пойдет, – обратилась она к Сатину. – Вы скрываете важную вещь, которая может пролить свет на смерть трех женщин. Почему?

– Я ничего не скрываю! – отрезал тот.

– Лукавите, Федор Петрович…

Он промолчал, упрямо глядя перед собой на сплетенные пальцы. Чтобы не постукивать ими, банкир сложил руки в замок.

Глория решила подойти с другой стороны.

– Вы женаты? – спросила она.

– Нет.

– В вашем возрасте обычно…

– Я не овца, чтобы подчиняться стадному инстинкту! – перебил он. – Связать свою жизнь с другим человеком можно только по большой любви… или по большой глупости. Я не дурак. Для постели найдется сколько угодно женщин, если вы об этом… Но жить под одной крышей с чужой бабой, – увольте.

Его прямота, граничащая с грубостью, как ни странно, импонировала Глории.

– Кем была для вас Полина?

Сатин засопел и покрылся красными пятнами.

– Кто нас подловил? – злобно сверкнул он глазами. – Какой-нибудь детектив-папарацци? Наподобие вас? Я бы ему с наслаждением переломал ноги!

– Вы чрезвычайно любезны…

– Мне начхать, нравлюсь я вам или нет, – без тени смущения парировал банкир. – Я согласился поговорить исключительно потому, что не желаю ссориться с Зубовым. У меня шкурный интерес, не скрою. Мы партнеры, как вам, вероятно, известно. На вашем снимке – эпизод, который не имел последствий. Но Валера этого не поймет. Он не в меру горяч, несдержан, а порой просто невменяем.

– Что значит «эпизод»?

– То и значит… Год назад я познакомился с Полиной. Без ведома Зубова, естественно. Начал ухаживать за ней. Тайно! Мы провели вместе несколько вечеров… Ну да, да! Наши отношения не были платоническими. Жемчужная оказалась довольно чувственной дамой, я увлекся ею… однако любовный угар быстро рассеялся. Как только я раскусил ее, моя страсть угасла.

– Раскусили?

– Видите ли… – Сатин откинулся на спинку кресла и закатил глаза. – Зубов придумал эту женщину. Он создал ее в своем воображении, изваял из мрамора своих иллюзий, как Пигмалион – Галатею. И возвел на пьедестал. Он думал, что любовь оживит эту статую, как по просьбе Пигмалиона Афродита оживила вышедшую из-под его резца скульптуру прекрасной девушки. Но мифы остаются мифами. А в жизни – другие реалии. Признаться, меня заворожила эта история. Зубов так носился с Полиной Жемчужной, что я…