В ближайшей веси купил коня, погнал во всю мочь обходным путем, не заходить же в те земли, где чуть ли не женили, а когда конь зашатался, весь в мыле, Олег сменял его в ближайшем селе, доплатив, снова пустил галопом и уже к полудню был у подножия башни Россохи.

Привратник только рот открыл, когда на пороге выросла грозная фигура человека из Леса.

— Скажи хозяину, — велел Олег быстро, — я пришел говорить о войне.

Глаза привратника блистали злобой, но когда опустил взгляд на кулаки этого волхва, ответил тупо:

— О... войне?

— Да. Он сам позовет меня. А тебя похвалит, что впустил.

На лице этого мужика было серьезное сомнение, что хозяин вообще похвалит кого-либо в жизни, но еще раз посмотрел на кулаки Олега, вздохнул, не те пошли волхвы, почесался и пошел в сени.

Олег не стал дожидаться, когда он вернется, сам тихонько двинулся по лестнице. Первым не стоит, колдун в гневе может вовсе сплюснуть такими ладонями, как лягушку, но если заинтересовать...

Когда был на середине, сверху загрохотали ступеньки. Мужик опускался быстро, но когда увидел поднимающегося навстречу человека, который так грубо его в прошлый раз ударил, довольно улыбнулся:

— Да, хозяин разрешает войти...

Он приблизился, Олег стал к столбу, но мужик тоже хотел пройти с той стороны, остановился, некоторое время рассматривали друг друга.

Олег сказал севшим голосом:

— Не дури. У тебя все на роже написано.

— Чего?

— Если я упаду, то и тебя потащу. Даже если ты грохнешься сверху...

Мужик покосился за края ступенек, вздохнул:

— Да ладно, проходи.

Он сам отступил на самый краешек, а Олег бочком протиснулся по самому столбу. От мужика несло жареным луком и чесноком, а пот шибал так, что на столбе оставались брызги.

Олег выдохнул, когда поднялся выше, все это время задерживал дыхание, еще десяток ступеней, медь ляды блестит, а когда уперся плечом, сверху донесся старческий голос:

— Да побыстрее, ползешь, как...

Олег выпрыгнул, прищурился от яркого света. Во все окна все так же со всех сторон пугающе смотрят солнца, словно башня плавает внутри океана огня, но в самой комнате прохладно и даже сумрачно, а прищурился с перепугу. Крышка со звоном упала на место. В комнате колдуна ничто не изменилось, а сам Россоха, все такой же иссохшийся и остроглазый, повернулся от стола:

— Ну, что ты там о войне?

Он показался Олегу моложе, к тому же что-то странное с лицом, с трудом сообразил, что глаза колдуна стали ярко-желтыми, а в прошлый раз... в прошлый раз были явно другими. Да и сам вроде бы моложе, крепче, только голос все тот же нетерпеливый, с брезгливостью и раздражением.

Олег поклонился:

— Здравствуй, мудрец. Я вспомнил твои слова о войне, что разразится утром. Но прошло уже не одно утро... Не связано ли это с самим Перуном, знаемым в разных странах под именами: Маржель, Тор...

Россоха бросил злобно:

— Не трать слова. Колдуны знают его имена. Что ты хочешь? Говори быстро.

— Прости, что отрываю... Мне просто показалось, что Перун... Ты можешь сказать, где он сейчас?

Россоха фыркнул:

— В вирие, конечно!

— Разве? Если война вот-вот, то он в первых рядах. К тому же вообще редко бывает на небесах. Боги его не жалуют, да ему и самому бы бродить по земле, петь свои песни...

Он осекся. Россоха смерил его недоверчивым взором:

— А это в Лесу откуда знают?.. Впрочем, так оно, может быть, и есть. Но узнать, где сейчас бог, зримо немногим из высших чародеев. Либо самим богам... ты чего вздрогнул?.. либо чародеям. А тебе зачем?

Олег ответил сдавленным голосом:

— Кто-то должен пойти к нему. А еще лучше, если пойдет не один.

Россоха отшатнулся в великом удивлении:

— Зачем?

— Попробовать убедить... Глупо? Но что-то же надо делать?

Россоха содрогнулся всем телом, как тонкое дерево, по которому ударили топором:

— Я к богу войны не подошел бы и на версту. А знай, где он, перебежал бы на другой конец света.

— Но почему? Разве для нас не самое важное — знать? Прошли дни, а города не пылают, кровь не льется! Войска в полной готовности стоят в крепостях, а то и, сняв доспехи, развлекаются охотой. Я все это видел в своем коротком странствии!

Россоха с неохотой отвел взгляд, не в состоянии смотреть в честное лицо молодого парня.

— Могу только сказать, что такого на моей памяти еще не было.

В комнате словно бы сумерки сгустились гуще, и Олег услышал далеко-далеко едва слышное:

— И... на... моей...

Россоха вздрогнул, метнул острый взгляд. Олег с холодком понял, что старый колдун мог тоже услышать, а то и подумать, что это он что-то затевает. А в этот миг в неведомой дали прозвучали слова на неведомом языке, который Олег все же понял: