Рюрик осторожно вел Умилу по узкой тропке, когда Рудый с проклятиями выполз — мокрый, злой, облепленный мелкими листьями. Рюрик спросил:

— Ты что, упал в болото?

Рудый зло оскалил зубы:

— А ты мог подумать, что я там живу?

Ругаясь по-черному, не стесняясь женщин, он заспешил вслед за пещерником, тот был уже почти на краю болота. Разбрызгивая болотную воду, пугая лягушек, догнал, заявил, запыхавшись:

— Был бы я Родом, сотворил бы мир без болот!

— Если бы свинье крылья, — ответил Олег неприязненно, — она бы все небо изрыла... А жабе Род не дал хвоста, чтобы траву не толочила.

— Это я жаба? Ладно, там Асмунд как сытая жаба барахтается в трясине!

— Глубоко? — спросил Олег, не сбавляя шага.

— По колено... Нет, по щиколотку.

— Сам вылезет, — отмахнулся Олег.

— Да, но... он вниз головой!

Олег оглянулся. Рюрик уже помогал грузному воеводе выползти на твердое. Рудый, естественно, преувеличил, хотя Асмунду досталось — тяжелый тюк за плечами вминал его не однажды лицом в топкую липкую грязь.

Олег первым выбрался на сухое, вместе с Рудым подали руки остальным. Впереди за низкорослыми деревьями, какие всегда растут на болотистых почвах, виднелись добротные дома, распаханные огороды. Асмунд поспешно развел на берегу болота костер.

Рудый, помывшись, быстро набрал воды в котел, поручил женщинам варить кашу. Ни та, ни другая умением не отличались. Умила даже ухитрилась перевернуть котел, сокрушенно вскрикнула:

— Теснота, повернуться негде!

Рудый смолчал, лишь обвел вокруг выразительным взором, подмигнул Асмунду:

— Ты чего такой кислый? Мой кошелек нашел?.. Кстати, одолжи полтинник.

— С удовольствием, — буркнул Асмунд, который явно жаждал отвязаться, отдохнуть.

— А сколько дашь без удовольствия?

Олег сказал Рудому мягко:

— Зачем ты дразнишь простодушного Асмунда?

— Надо же чем-то заняться! Дорога такая знакомая, что смотреть противно.

Олег смолчал, лишь осуждающе покачал головой. Рюрик сказал наставительно, как подобает князю по отношению к своему воеводе:

— Женить тебя надо, Рудый. Женатые живут дольше.

— Это тебе с горя кажется, — возразил Рудый. — А мне с женщинами везет сказочно.

— Но ты ж не женат?

— Это и есть везение! Ведь главное в жизни — найти единственную, настоящую женщину... и вовремя от нее умчаться.

Рюрик плюнул, пошел к костру, где на треножнике кипела каша в котле. Умила повернула к нему сияющее лицо, ее прекрасные глаза ласково смотрели на мужа:

— Милый, опять мы в лесу, как когда-то давно... Мы и наша любовь... Есть на свете вообще что-либо кроме нашей любви?

— Нет, — заверил Рюрик горячо, — конечно же, нет, дорогая. А обед готов?

Умила оскорбленно выпрямилась, поболтала ложкой на длинной ручке в жидкой каше:

— Еще не разварилась. Игорек почему-то не спит. Наверное, лягушек боится. Может, спеть ему что-нибудь?

— Ну, зачем так сразу... Надо сперва по-хорошему.

Он взял ребенка на колени, сделал ему козу, покачал на руках, и тот заснул, улыбаясь во весь рот. Гульча сняла с огня котел, и все поспешно вытащили ложки.

В ближайшей за болотом веси купили лошадей. Олег платил щедро, выбрал коней самых быстрых, выносливых. Асмунд ворчал, он был казначеем у Рюрика. Рудый подлил масла в огонь, обронив ехидное о пренебрежении пещерников к мирским мелочам жизни. Они-де живут как птахи небесные, что не пашут, не жнут, не пекут.

— Эти птахи ходят по дорогам да кизяки клюют, — взорвался Асмунд. — Святой отец, знай меру! Золотые монеты не растут на кустах. Может быть, тебе в пещеру золотишко носят дикие звери, но я не знаю, с каких кустов рвут. Да и отыщут нас быстро: три динария за коня! Все запомнят таких сумасшедших.

— Никто не запомнит, — ответил Олег коротко. — Все побережье хоронит убитых, мужчины грабят драккар. А похвастаться победами? Это займет их надолго.

Гульча не выдержала, накинулась на Асмунда:

— Ты чего чужие монеты считаешь?.. Это ж я захватила их с драккара! Пока вы ныли, боялись ножки промочить, я сгребла золота, сколько могла унести!

Рудый присвистнул:

— Вот почему я всю дорогу плыл, как гордый лебедь — задницей в ледяной воде!..

Переночевали в лесу, а хмурым рассветом выехали на дорогу. Утро было чистое, прохладное, в синем небе застыли грязновато-белые облака, похожие на стадо неопрятных овец. Лес был редкий, хотя поляны тянулись огромные, похожие на засеянные цветами поля. Лето подошло к концу, и цветы распустились без остатка. И кусты сочных ягод, и крупные яркие цветы — дикие, где нога человека не ступала годами, напомнили Олегу империю киммеров, Зебо — дочь кагана.