Тягостное молчание продолжалось несколько минут. Его нарушает представитель из района.

— Что передать райкому?

— Передай, что… — голос оборвался на полуслове. К горлу подкатил ком.

Всю жизнь мы преклонялись перед хлебом — батюшкой и берегли его, а тут приходится предать его огню. В городе хлеб по карточкам, по граммам выдают, а мы его сжигаем… Чувствую, как стучит сердце: «Не уничтожай хлеб, не ломай машины!»

— Так что же передать райкому? — повторил уполномоченный.

— Приказ есть приказ, — ответил я, — мы ему подчиняемся…

— Поджигай хлеб, — настаивал уполномоченный, — я должен увидеть, а потом доложить!..

Он уехал от нас только тогда, когда по степи поползли огненные языки и облако дыма заклубилось над пшеницей.

По лицу тех, кто поджигал хлеб, покатились слезы…

Ветер разносил удушливую гарь. Пепел и сажа садились на лица, на одежду.

А комбайн еще стоял целый. Давно ли мы каждый день, каждый час следили за состоянием машин, ухаживали за ними. А теперь уничтожить комбайн… Уничтожить то, что приносило тебе радость… Это было выше наших сил… Каюсь, тут я поступил вопреки распоряжению: комбайны мы не подожгли, а сняли с них все ценные части и узлы, закопали их в разных местах. В степи остались лишь остовы машин.

…Из станицы ушли под вечер. Горький запах горелого хлеба долго преследовал нас».

В июле 1944 года Михаил Михайлович Бессонов, приняв эстафету от П. Ф. Тюляева, которого направили на повышение — первым секретарем Крымского обкома ВКП(б), становится председателем Краснодарского крайисполкома. В этой высокой должности он проработал два года — по март 1948 года. Собственно, Бессонову не потребовалось особенно осваиваться и привыкать к председательской должности. Работая заместителем у Павла Федоровича Тюляева, а затем с апреля 1943 года секретарем, заместителем секретаря крайкома ВКП(б) по животноводству, он в полной мере, хорошо усвоив круг председательских обязанностей и пройдя огромную организаторскую школу, был готов с ходу включиться в дела и заботы председателя крайисполкома.

К тому времени, как писала газета «Большевик», «…годовщину освобождения столица Кубани встречает в обстановке напряженных восстановительных работ. Трудящиеся города и колхозное казачество Кубани стремятся в кратчайший срок ликвидировать разрушения… стремятся всемерно помочь Красной Армии окончательно разгромить ненавистного врага!» В самом деле: забот и хлопот, причем неотложных и первоочередных, было множество.

В мае — июне 1943 года редко выпадал день, чтобы разведывательный самолет не пытался пролететь над Краснодаром. Как правило, наши летчики не позволяли им уходить безнаказанно, в большинстве случаев сбивали. «Тогда немецкое командование стало посылать в разведку облегченные самолеты, чтобы они могли подняться на недосягаемую для наших истребителей высоту…», — писал комиссар 628–го истребительного авиаполка, прикрывавшего с воздуха освобожденный Краснодар, полковник в отставке А. Д. Дьяченко. И тогда же в небе Кубани, на Голубой линии, шли ожесточенные воздушные бои. Здесь впервые в истории Великой Отечественной войны советская авиация завоевала стратегическое господство в воздухе, которое не упускала до Победы. Впоследствии в Краснодаре в аэропорту будет установлен памятник командиру женского авиационного полка (Таманского гвардейского) Евдокии Давыдовне Бершанской (1913–1982), отлитый на заводе имени Седина (авт. А. А. Аполлонов, бронза). Ее именем будет названа улица, отважная летчица удостоена звания Почетного гражданина Краснодара.

Война стремительно откатывалась от Краснодара. В городе было восстановлено трамвайное движение: пущено пять вагонов по двум маршрутам (Пролетарская и Красная улицы). «Жители Краснодара радостно встретили звонки первых трамваев. Они останавливались на улицах и улыбались вожатым в голубых вагонах…» — сообщала газета. Заметно поднялось в эти дни настроение Бессонова: он как бы обрел второе дыхание, в глазах появился огонек, движения стали более свободными и предельно рациональными.

Восстанавливались в пострадавших от войны кубанских районах и городах в период с 1943 по 1949 год главным образом сгоревшие и полуразрушенные коробки зданий, сохраняемых по генеральному плану. Частично дома восстанавливались в прежнем виде, а в значительной степени — реконструировались с увеличением этажности и изменением фасадов. Именно так восстанавливались краснодарские заводы: № 233 (нефтеперегонный), им. Седина и электроизмерительных приборов. Вместе с тем, некоторые предприятия медленно осваивали объемы строительных работ и подвергались острой критике, хотя при «распределении» зданий нередко возникала конкуренция. Например, на дом по улице Красноармейской, 15 претендовали «Краснодарстрой» и ОСМУ № 3, начальники которых «горячо спорили, доведя вопрос до крайкома и крайисполкома… и доказывали, что каждый из них может восстановить это здание за 4–5 месяцев».

В документах край- и горисполкомов за это время постоянно подчеркивается необходимость восстановить город в сжатые сроки. Это являлось не просто директивной установкой — таково было искреннее желание людей. В благоустройстве Краснодара активно участвовали не только трудовые коллективы, но и «неорганизованное население». По решению Бессонова, многие жилые и административные здания были переданы на восстановление непосредственно предприятиям.

Испытывая острый недостаток в жилплощади, краснодарцы самостоятельно пытались решать жилищную проблему. В 1944 году «было удовлетворено квартирами» 2669 человек, в том числе семей военнослужащих — 1417, инвалидов Отечественной войны — 348, других граждан — 904. Правда, отмечалось в документах, «за последнее время с большим трудом приходится размещать прибывающих инвалидов Отечественной войны в уголках по уплотнению».

Семей фронтовиков в Краснодаре насчитывалось в это время более 22 тысяч. Им ремонтировали квартиры, выдавали из общественного продовольственного и промтоварного фондов продукты, одежду и обувь, снабжали топливом.

«…Помню, в квартирно — эксплуатационной части военкомата толпился народ. Прямо с вокзала, с малыми детьми, с узелками приходили сюда жены офицеров. У всех была одна забота — получить кров, а его не было», — вспоминала Надежда Фурсова, бригадир добровольной ремонтно — восстановительной бригады жен офицеров, рассказывая в газете о том, как женщины решили сами приняться за восстановление жилищ и организовали бригаду. В отремонтированные ими квартиры вселялись жены фронтовиков с детьми, инвалиды войны.

«Когда идешь по улицам города и встречаешь еще разрушенные здания и неразобранные завалы, невольно спрашиваешь себя: как это так, что мы до сих пор не сделали этого, не убрали с глаз следы, которые напоминают о немецких бандитах! — писала автор статьи, — Все граждане должны помочь городу быстрее восстановить хозяйство, привести в порядок улицы и площади, очистить и озеленить дворы…»

Весной и осенью на улицах, в скверах, городском парке и роще было высажено свыше 43 тысяч саженцев деревьев и кустарников. Протяженность зеленых насаждений по улицам города составила 210 километров.