Трудно представить, чтобы подобным голосочком разговаривала особа женского полу, да еще со столь кокетливым имечком… Ну да чего на свете не бывает.

— А ты кто? — вырвалось у Артема.

— Матильда! — ответ прозвучал так, словно иного и не предполагалось.

— Это я понял…

Внутренне Артем приготовился к худшему. Сейчас эта Матильда начнет рассказывать, как лично ему делала укольчик… А то и что поинтересней.

— «Понял»… — передразнила Матильда. — Понял — так камайсюда. Понятливый…

Ну, будь что будет… Если у фрау Матильды имелись в отношении Артема какие-то коварные планы, ради которых она сохраняет свое инкогнито, наивно ожидать, что она так просто расколется.А может, и планов у нее никаких нет? Бабка-ежка, костяная ножка, с печки упала — ножку сломала…

Только вот ножек у бабки было подозрительно много, да и глазок тоже, и цвет их ничего хорошего не предвещал. В голову навязчиво лезла фразочка, которую следовало произносить дурашливо-менторским тоном: «Красный — опасный»…

С другой стороны… Отказать в помощи — значит с немалой вероятностью нажить себе еще одного врага в этом непонятном мире…

И упустить шанс обрести союзника.

— А если мне просто позвать кого-нибудь? — спросил Артем, хватаясь за последнюю соломинку.

— Ишь ты, как у нас все просто! — возмущенно фыркнула Матильда. — Поди да позови… Было бы кого звать — думаешь, я бы здесь лежала?

Надо признать, дама рассуждала вполне разумно.

— Ладно, — проворчал Артем. — Что мне делать?

— Возьми меня на ручки, — промурлыкала Матильда. — Вынеси отсюда. А потом поможешь шины наложить… если ручки не из жопки растут.

«На ручки…» Ох ты, господи! А сказочку рассказать и с ложечки покормить? И понесла же его нелегкая назад в ракету…

Однако выбора не оставалось. Артем обреченно вздохнул и направился в сторону двери.

Однако когда примерно три четверти пути были пройдены, главная проблема предстала перед ним со всей очевидностью.

Говорят, «не все очевидно, что очам видно». В данный момент очам было не видно почти ничего — по причине недостаточной освещенности. Но то, что им, то есть очам, открылось на подходе, оказалось весьма неожиданно. Неожиданно неприятно. И заставляло по-новому взглянуть на ситуацию в целом.

Толстые членистые лапы, покрытые редкими жесткими щетинками…

Черное туловище, похожее на огромную каплю…

Спроси кто-нибудь Артема, кого он ожидал увидеть, и он вряд ли бы нашелся с ответом. Но ему и в голову не могло прийти, что спасать придется паука… то есть паучиху. Правда, пол в данном случае значения не имел.

Не то что Артем сильно боялся пауков, но никакой любви к ним не питал. А если учесть, что фрау Матильда была размером с крупную псину… Последнее обстоятельство могло вызвать приступ арахнофобии у кого угодно.

— Ты что, паук? — брякнул Артем.

— Ну вот, началось, — проворчала Матильда. — «Паук…» Тебя, кажется, никто обезьяной не называл… нацист.

Последнее словечко было, вне всякого сомнения, ругательством. Очень грязным. Но знакомым, в отличие от всевозможных «кусобабов», «ибланов»и «буликов».Смысл слова скрывал мрак забвения, который по-прежнему окутывал прошлое Артема, однако он точно знал, что хорошего человека таким словом даже в шутку никто не назовет.

Но если подумать… Что возьмешь с восьминогой твари? Небось, болтает, сама не зная что.

Повисла неловкая пауза.

— Что таращишься? — нарушила молчание паучиха. — Нравлюсь? Вот выберемся наружу — тогда и любуйся сколько влезет. А сейчас шевелись.

Откровенно говоря, если Артем и остолбенел, то далеко не от восторга. Но если начал дело, его надо довести до конца. Собрав в кулак всю свою волю, он подошел поближе. И, зажмурившись, протянул паучихе руки.

— Залезай…

— Ты чего мне в глаза пальцами тычешь! — взвилась Матильда. — Хочешь, чтобы я тебя кусанула? Или думаешь, что если с головой плохо, то и яд не подействует?

«Ах, мы еще и ядовитые… Просто сказка. Всю жизнь мечтал сплясать тарантеллу перед смертью».

Артем чуть ниже опустил руки… и едва успел подхватить тяжелое тело, которое навалилось на правую руку. Острые, как бритвы, коготки впились в одежду, и небольшая головка ткнулась ему на плечо — совсем по-кошачьи.

— Чего стоишь? — послышался у самого уха скрипучий голосок. — Смотри, эти кусобабы вознюразгрузят и…