— Дежурный слушает, — отозвался голос с внятным хохляцким акцентом.

— Понимаете… — Я прокашлялся. — Я тут вышел покурить… и такая неувязочка… заблудился. Не подскажете, как мне обратно вернуться?

— Назовите номер телефона, с которого звоните, — невозмутимо произнес дежурный.

— Двадцать два шестьдесят шесть.

В трубке наступила мертвая тишина. Неужели раскусили?

По идее, у них тут должны стоять камеры. И если меня видят…

— Вы меня слушаете?

Наконец-то! Слава богу.

— …Спуститесь на палубу и пройдите до конца коридора. Номер вашей каюты…

— Спасибо. Номер я помню.

Учитывая, что я уже спустился палубой ниже, мне пришлось подняться на целых две и исходить уже из этого. Найти аппарат труда не составило. Как и обнаружить, что над ним кто-то поработал. На старой краске возле винта, удерживающего корпус снизу, виднелись свежие царапины.

Ну что, куда теперь звоним?

Пользоваться этим аппаратом я все-таки не стал. Время было дорого, но незачем светиться лишний раз и дразнить гусей.

Звонок я сделал из своей каюты.

— Добрый вечер, Николай Иванович.

— Еще раз добрый вечер, Артем. Как устроился?

— Отлично, спасибо. Кстати, не помните, что за коньяк, которым нас в баре угощали? Честно говоря, хотелось бы повторить.

Сергеев выдержал весьма красноречивую паузу.

— Смотри… Мышки мерещатся?

— Так точно. Мышка бежала, хвостиком махнула… — я фыркнул, словно это была шутка.

— Ладно, Серый мышелов. Сиди на попе ровно, сейчас я к тебе подтянусь. Ты пока отдохни в каюте. Не высовывайся. Скоро буду.

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. В ожидании Сергеева я настрочил доклад, перечитал его, переписал начисто… Время текло медленно, точно холодная сгущенка из банки. Корабль как будто вымер. Лишь где-то глубоко-глубоко, ниже уровня ватерлинии, утробно ворчал дизель.

Наконец в дверь постучали.

На этот раз Сергеев пришел один. Вошел, по-хозяйски огляделся и присел на мою койку.

— Коньячок, говоришь, понравился? — Он бросил орлиный взгляд на непочатую бутыль.

Я кивнул.

— Тот, что мы в баре пили. Очень был хорош, Николай Иванович.

Сергеев хмыкнул, отщипнул виноградину и кинул в рот.

— Ладно. Рассказывай, буревестник, кто тебя снова посетил.

Вместо ответа я протянул ему картонку в пакете.

Некоторое время он разглядывал ее, потом оглядел комнату.

— Телефон проверял? — буркнул он без всякого выражения.

— Проверял. Специально курить выходил.

— И?

— Покопался кто-то в аппаратце. Видно невооруженным глазом.

— Ну, глаз-то у тебя всегда вооруженный, — Сергеев по-анимэшному ухмыльнулся: глаза — две перевернутых скобки, рот — тонкая линия. — Долго ходил?

— Минут пятнадцать. Плюс пока вы дошли…

Сергеев хлопнул по колену, прервав мой монолог.

— Ясно. Ребят я к тебе пришлю, пальчики снимем. В общем, так: бери телефон и звони, — и, заметив мою нерешительность, добавил: — Это приказ.

Приказ есть приказ. Я подошел к телефону и набрал номер.

Сначала был длинный гудок, и я вздохнул с облегчением. Нет человека — нет проблем, все свободны. Еще гудок… И тут в трубке щелкнуло.

И я услышал, как кто-то дышит в трубку.

Кто бы ни находился на том конце линии, он не хотел начинать разговор первым. Он ждал. И терпения ему было не занимать.

— Алло? — осторожно окликнул я.

— Здравствуй.

Будь я проклят… Это был тот самый «гость». Его голос я узнал бы из тысячи.

— Пагаварыл с Сэргеевым?

— Да. Тебе его дать?

Звук, который я услышал, можно было принять за треск помех. Но, кажется, это мой собеседник усмехнулся.

— Давай.

Я покорно протянул трубку Николаю Ивановичу. Разговор продолжался минуту, не больше. За это время Сергеев не произнес ни слова, только повторял «угу, угу» и кивал головой.

— Что делать будем? — робко поинтересовался я, когда он повесил трубку.

— Встретимся, поговорим… Завтра, с утречка, у памятника Затопленным кораблям… Символично, ничего не скажешь. Ладно, Артем. Отдыхай пока, а мы мышку-крыску поищем, пока с корабля не сбежала. Эх, веселая ночка предстоит, курва мати…