Стоянку формирования русского конвоя нашёл быстро, но не сказать, что без труда. Находилась она около железнодорожного вокзала, если вообще можно эту голую платформу гордо обозвать "Railway station".

В этом месте, на северо-востоке города, Орден скучил и морской порт, и железнодорожный разгрузочный узел, и автомобильные карго-плацы. Последних было несколько, и обустраивали их, скорее всего, как придётся, отдав приоритет морю и рельсам. Вот и мне пришлось сначала по ним потыкаться, пока на очередном не заметил через настежь открытые ворота родные военные "уралы".

На въезде, был опущенный шлагбаум из толстой железной трубы, возле которого топтался местный патрульный в "песочке" и малиновом берете. Он, явно скучая, постоянно перекладывая свою американскую винтовку с плеча на плечо, но пеших прохожих не задирал. Те спокойно заходили и выходили между шлагбаумом и караульной будкой, сложенной из бетонных блоков.

Будка больше напоминала ДОТ, нежели укрытие часовых от непогоды.

В самой будке, кстати, толклась ещё пара "подосиновиков".

Подумав, я оставил автобус на обочине недалеко от ворот, и пошел на этот карго-плац своим ходом.

Часовые не обратили на меня никакого внимания. Было видно, что они тут откровенно отбывают номер, а не несут службу войск.

А на самом терминале было оживленно и шумно.

Кто-то грузился.

Кто-то орал.

Кто-то в ответ тряс бумагами.

Кто-то что-то писал на коленке, попутно объясняя это собеседнику.

Кто-то просто толкался в толпе.

И все суетились, кроме водил. Те откровенно сачковали этот деловой восторг, неторопливо покуривая возле своих машин. Гегемон, он и в Африке гегемон. Его ничем не переделать.

Среди этого броуновского движения деловых с некоторой ленцой прогуливалось ещё пара орденских служак с винтовками, изображая собой патруль. Для них всё окружающее действо было надоевшей рутиной, в которой давно не было никакой новизны, а, значит, и развлечения.

Слева от ворот стояло в ряд пять камуфлированных "уралов", возле которых топталось несколько человек, явно военного вида.

На бортах и дверях машин видны были белые надписи "РА" и "RA". Я так понял, что это сокращения от "Русской армии" на латинице и кириллице. Гляделись "уралы" чисто, аккуратно и ухожено, хотя и было заметно, что они далеко не первой год в эксплуатации.

Среди вояк я быстро вычислил "сундука" в тельняшке под раскрытым воротом комка. В отличие от других военных он носил не камуфлированное кепи, а черный берет. На мягких погонах, которые по примеру израильской армии были закреплены на "липучке", у него было по две маленьких звездочки одна под другой.

Видимо подсознательно я увидел в нем родственную душу - моряка, и решил задать свой вопрос именно ему.

– Товарищ мичман, вопрос имею.

Обернувшись, он, чуть ли не с презрением осмотрел мой прикид, особенно мои мокасины на босу ногу. Смерил меня ещё раз взглядом сверху вниз. Почесал затылок. Хмыкнул, типа товарища Сухова в "Белом солнце пустыни", и милостиво разрешил.

– Обращайтесь.

Голос его был похож на тембр актера Булдакова. Как специально для пущего эффекта.

– Не подскажете, где тут конвой собирают в Россию?

– В Москву, штоль, приспичило?

– Почему сразу в Москву? Она мне ещё в прошлой жизни надоела. Может здесь и лучше места есть.

– Так, - оглядел он меня еще раз, - Ты сам собой тут пешком или с целкой "мерина"?

– Да нет. Зачем с "мерседесом"? На автобусе я.

– Никак на "неоплане"?
– усмехнулся злорадно, - Усраться можно. На чем только не приезжают люди. А ты в курсе, что тут автобанов нема? И ещё долго не будет.

– В этом отношении не переживайте. У меня автобус полноприводной, на базе "Садко".

– Это уже интересно. Пошли, глянем.

Я протянул ему правую ладонь.

– Жора. Волынский.

После крепкого пожатия, он и сам назвался. Также через паузы.

– Василий. Быхов. Прапорщик.

– Почему прапорщик? Вы разве не флотский?

Он засмеялся.

– Хе... Ты это по тельняшке решил?

– Ну, да.