Над темным лесом с серебряными вершинками наливается ярким светом блестящая луна, тихая теплая ночь полна очарованья, мирно и трепетно играют нехитрые мелодии крохотные музыканты на стебельках. Спросонья чирикнула мелкая птаха в зарослях травы, сконфузилась, умолкла на полчирике. Блестка, ерзая задом, передвинулась к краю колеса, где заметила на металлическом ободе зазубрину.

От луны и звезд по земле пролегли едва заметные трепетные тени. Блестка с трудом выгнулась, посмотрела в сторону Радило и Ветра, но их тела исчезли. У самого леса пасутся видимые отсюда кони Радило и Ветра, пугливо поднимают головы и поглядывают в эту сторону, где дракон, сами готовы в любой момент пуститься вскачь сломя голову.

– Где мои друзья? – потребовала она у Ратши.

Он развел руками, поморщился от неловкого движения.

– Прости, что не дал проститься. Они с нашими. Надеюсь, там они ничего не делят.

Она не поняла, переспросила довольно глупо:

– Где?

– Я их похоронил, – объяснил он лаконично. – Всех.

– Ты? – спросила она недоверчиво и выразительно посмотрела на его перевязанное плечо. На белой тряпке проступили красные пятна.

– Черныш вырыл яму, – пояснил он, – а я… ну, а Черныш и… загреб. Не волнуйся, никакие звери их не достанут. Я ж говорю, там и наши.

Она пробормотала, несколько сбитая с толку:

– У нас полагается хоронить по-артански…

– Я им вложил топоры в руки, – прервал Ратша. – И головами к востоку. Двадцать лет воюю и с артанами, и со славами, даже с вантийцами цапался, так что про войну, кровь и смерть знаю все… Ты посиди здесь, я принесу мяса и сыра, позавтракаем. Или поужинаем? Нет, позавтракаем, уже ближе к рассвету. А потом наш вождь скажет, что будем делать. Она фыркнула.

– Вождь?

– Вождь, – ответил Ратша уже с неудовольствием. – А у вас вожди не сражаются?

– Так то у нас! – возразила Блестка с достоинством. – А вы – куявы.

Иггельд принес мешок с едой, расстелил возле костра на траве чистую скатерть, Ратша помог разложить мясо, рыбу, сыр, каравай хлеба, появился даже кувшин, явно вино, эти свиньи без вина не могут, Иггельд набросал на пурпурные угли много сухих веток. Блестка надеялась, что огонь в ночи виден издали, артанские удальцы обязательно заметят и тут же ринутся в эту сторону, полюбопытствовать, кто здесь и почему, а не зря же говорят, что драконов на земле бить легко…

Хотя, подумала она невольно, этого непонятно, как и на земле. Он же весь покрыт броней, толстой и плотной, нигде ни зазора, чтобы воткнуть копье. Только наверху у самого хребта вроде бы полоски, но туда еще надо залезть.

Ратша умело поджаривал мясо на камнях, ломти хлеба нанизывал на прутики и тоже поджаривал, чтобы обрели коричневую корочку. Вкусно запахло мясом, а от хлеба такой аромат, будто только что испекли. Блестка, что уже решила ничего не есть у захватчиков, ощутила во рту голодную слюну, подумала, что без еды ослабеет, а силы нужны, чтобы бороться и победить.

Иггельд посматривал со злостью, так бы и убил, Ратша держался даже дружелюбно. Она знала этот тип воинов, что в бою безжалостны, но едва схватке конец, с противником пируют, ни злобы, ни раздражения, иначе бы давно сожгли себя, но едва перемирие закончится, снова холодно и безжалостно готовы убить и того, с кем только что пили вино и пели песни.

Развязывая ей руки, Ратша попробовал расспросить, куда едут и что за сокровища, Иггельд фыркнул со злостью:

– Не видишь разве? Все награблено!

– Вижу, – отмахнулся Ракша. – Но все же любопытственно. Любознательный я, понимаешь? Вещи уж больно красивые.

– Подумаешь! На вкус и цвет…

– Не скажи, – возразил Ратша, – как раз вкус и цвет – хороший повод для драки! Верно, Артанка?

Она кивнула, потом посмотрела с подозрением – что-то не понравилось в чересчур дружелюбном тоне матерого воина.

– Нашел у кого спрашивать, – буркнул Иггельд и отвернулся. – Это же дикарка. Двух слов не свяжет.

Блестка набрала в грудь воздуха, тут же заставила себя успокоиться. Только что оба говорили, что она из знатных артан, умеет правильно строить слова. Думают, что она вот прямо сейчас раскроет рот и все выложит…

Она положила горячий ломоть рыбы на поджаренный хлеб, получилось изумительно вкусно, ела, вдруг затылка коснулось горячее дыхание. Она осторожно скосила глаза, обмерла Дракон стоял за спиной и жадно смотрел через ее плечо на хлеб.

Иггельд, чтобы не испугать ее, это поняла, подавал дракону отгоняющие знаки, но тот сделал вид, что не замечает. Ратша натянуто улыбнулся. Возможно, ему тоже не нравилось слишком близкое соседство разинутой пасти размером с печь.

Блестка скосила глаза, дракон посмотрел на нее очень недружелюбно, снова устремил жадный взор на лакомство. Она сказала ему льстиво: