- Лунатизм? Хм, ну многие в этом возрасте подвержены этому явлению. А насчет видений и воображаемых друзей… опять-таки, многие их выдумывают. Ничего необычного я пока не вижу.

 - А как насчет взрыва? Откуда он узнал?

 - Совпадение – Киндман взял со столика пачку сигарет, и стал вертеть ее в руках.

 - Совпадение? А как ты объяснишь то, что когда его несли, ну из дома миссис Хайт, он бормотал имя отца? Имя, которое я никогда ему не говорила?

 - Знаешь ли, подсознание – очень интересная штука – Киндман, наконец зажег сигарету, и выпустил дым сквозь ноздри – достаточно хоть раз что-то услышать, или увидеть какую-то надпись… Ведь он мог видеть его на фотографии? Или еще где?

 - Исключено, у меня не осталось ни одной фотографии с Салливаном.

 - Свидетельство о браке? О разводе? Просто какое-то письмо?

 - Нет. Я же говорю, ничего нет. Пусть даже, он как-то мельком услышал имя, ладно. Но откуда он узнал ту страшную историю с… ну, сам понимаешь – Элис понизила голос, и убедилась, что Олдос не бегает где-то поблизости – откуда, а?

 - Могу сказать, что я сталкивался с вещами, еще более странными, Элис – заметил Грег, и затушил окурок в стоявшей тут же пепельнице - ладно, сейчас я с ним потолкую. Элис встала, позвала сына и тот, с готовностью занял ее место прямо напротив Киндмана.

 - Ну что бандит, как дела? – улыбнулся ему Грег.

 - Я не бандит! – ответил Олд.

 - А кто ж ты?

 - Частный детектив.

 - И как продвигается очередное дело, сэр?

 - Нормально.

 - Это хорошо. Но дело в том, что я хотел бы услышать немного о той твоей подруге, ну и вообще. Обо всем. Ты же не против, расскажешь старине Грегу? А не то - готовь пятки!

 - Не против – Олдос прыснул в кулак. Как-то раз я шел по берегу…

 - Ты утомил меня своим рассказом, студент – вздохнул Скайд. Зачем столько подробностей?

 - Ты сам хотел услышать все – пожал плечами Олдос.

 - Хотел, еще я хотел, чтобы ты вспомнил и понял, что к чему. Эти видения, взрыв - ты понимаешь, что Дебби ждет от тебя помощи? Как благодарность тому, что она спасла твою мать?

 - Скайд - вздохнул Олдос – я не понимаю, каким боком вообще ты в этой истории. Я не понимаю, как я, черт возьми, могу помочь девочке, девушке – не важно – которой не существует? Киндман - он помог забыть мне, ту историю и я ему благодарен. Это все было лишь воображение, понимаешь? ЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ!

 - Хорошо, я не буду тебе ничего доказывать. Возьми диктофон – Сид положил тот самый диктофон на пол, и ногой подтолкнул к Олдосу.

 - Зачем он мне? Стой! Ты куда? – Скайд поднялся, взял принесенный стул за спинку, и вышел, закрыв за собой дверь – Ты должен услышать, Олд! – сказал он напоследок.

 Через пару минут погас свет. Пошарив руками по карманам, Олдос, конечно не обнаружил телефона – Сид его изъял. В самой камере была непроглядная темнота, а снаружи, не доносилось ни единого звука. Через некоторое время, Олдосу стало казаться, что он вообще попал в чертово иное измерение, где нет ничего, и пребывать там можно бесконечно. Может, так и выглядит ад? Просто – ничего. Не с кем поговорить, разве что с самим собой. Не на что посмотреть и ничего не слышно. Хотя Скайд сказал, что он должен услышать. Что именно? Олдос нащупал диктофон, и вслух произнес:

 - Что я должен услышать? – нажал на кнопку записи, он хорошо помнил, что она была крайняя справа. Теперь вместо звенящей тишины, было тихое журчание пленки и легкое поскрипывание. Олд положил диктофон рядом с собой, и прикрыл глаза. Дебора… Что ей нужно? И тот самый корабль. Воспоминания снова стали захватывать его сознание. У Киндмана, он пробыл довольно долгое время, с неделю, наверное. Мать на это время оставила свою работу и они поселились в его доме. Сам Грег, уходил на работу, а когда возвращался – проводил сеансы. На что они были похожи? Тогда они были похожи на просто разговоры. А сейчас, Олдос понимал, что не обошлось без гипноза. Черт его, правда знает, какого – эриксоновского или другого. Что вызнал Киндман в результате этих сеансов, как добился того, чтоб воспоминания о том доме, Деборе, и прочем были задвинуты на дальний план и даже закрыты в сейф, в хранилище воспоминаний – оставалось загадкой. Сейчас, было понятно, что в нем есть какие-то силы – видеть призраков, узнавать историю их смерти. Пусть так, но чем он мог помочь Деборе? Если она еще действительно существует, не важно, в каком из миров. Скайд говорил что-то насчет ключа – мол, ты ключ Олди… Ключ от врат в иное измерение? В мир мертвых? Слишком много вопросов. Что если Сид просто сумасшедший? Хотя откуда он тогда про все знает? Может, навещал Киндмана, тот не только жив-здоров, но и успешно продолжает свою практику, мать звонила ему еще пару недель назад. Ха, пара недель назад - как давно это было, и как круто изменилась жизнь за столь короткий срок. Точнее, изменилась она еще быстрее, ну да ладно. Сейчас еще пришла одна мысль, что вот эта комната, в которой он сидел, заполнена духами, тенями – они везде, как и говорил Сид. Возможно, умеют читать мысли и сидят вот так, или стоят, и слушают. Возможно, хотят помочь и добавить важные сведения, но не могут. Не могут докричаться. Им остается только надеяться, что среди километров записанной пленки, Олдос или кто-то другой, наткнется на их голос, и наладит контакт. Шансы невелики, не правда ли?

 ***

 После недели проведенной у Киндмана, мы приехали назад. Я не могу сказать, что многое изменилось в моей жизни. Я так и бродил по берегу, иногда вдали видел очертания странного судна, корабля, как дымка или мираж. Трудно было понять, приплывет ли он когда-либо к берегу. Кто им управляет? Может, там туристы? Иногда я тайком, ненадолго прибегал и ночью, полюбоваться на залив. Я никогда его не видел таким. Хотя, проскальзывало смутное чувство, что видел. И тот корабль – он вроде бы приближался, черт его дери. Может это все оптический обман или вообще мираж. А может – корабль -призрак? Нет, призраки бывают только в фильмах. Так, незаметно пролетело лето, и мама внезапно объявила, что мы переезжаем. А переехали мы вообще в Орландо, куда как более крупный город, нежели Пенсакола. Я всегда тосковал по тем прекрасным утрам, теплому солнцу и заливу. Со временем, я прочно забыл все, что связано с теми событиями, с ведьминым домом, и Дебби. Просто жил обычной мальчишеской жизнью. Никаких предвидений, теней и привидений. Вот ровно до того дня, как устроился на эту чертову работу и встретил Сида. Ну, понятно, что все это, он как-то подстроил. Черт только знает, зачем – «ты ключ, ты должен помочь Деборе» - чертов умалишенный. А вот сейчас, оставил меня в темной-темной комнате, как в той детской страшилке.

 Я очнулся от воспоминаний, и, нащупав диктофон, выключил запись. Поставил на перемотку, и пока диктофон жужжал, я встал и потянулся, покрутил головой – шея хрустела, как ржавая деталь всеми забытого, брошенного механизма. Диктофон щелкнул - перемотка завершилась – я плюхнулся на пол, облокотившись спиной о стену, и стал слушать, что я там назаписывал. Долгое время ничего не было слышно, только изредка - присвист моего дыхания. Не знаю, как он записался, диктофон лежал в стороне, естественно, что я не подносил его к лицу. Потом послышался звук. Я отмотал и прослушал еще раз – но не понял, что это. Удивился, и прослушал еще раз – звук стал чуть отчетливее, но понять, что это – слово, или просто, дефект пленки - не получалось. Я прослушал этот кусочек, не знаю, наверно раз двадцать, и наконец понял, что там – голос, вроде женский произнес слово – «Приди». Черт их там дери, этих призраков, если они изъясняются такими отрывочными и неясными фразами. На всю часовую запись – одно единственное слово?! Да, пожалуй, пока я возьму в толк, что от меня требуется, то постарею… Однако, дальше дело пошло веселей, и примерно через два часа, я, прокручивая эту запись так и эдак, смог разобрать целое предложение – «Приди, сделай что должен, Олд» - мое имя звучало неясно, быть может, мозг сам додумал его, и там было что-то другое. Но я решил остановиться на этом варианте. Сейчас, я говорю только о том голосе, женском, потому что были еще – обрывки слов, плач и детский смех. Еще был отрывок такого жуткого воя, что я чуть не наделал в штаны и мигом удалил этот кусок. В общем, вам может показаться, что я просто спятил, но нет. На другую сторону кассеты, я наговаривал нечто, вроде дневника, ну там – услышал то-то и то-то и небольшое описание голоса. Просто, для себя, чтоб подтвердить потом, что я не спал, и это мне не пригрезилось. Потом, я прослушивал ее, и голос был дрожащим, испуганным, иногда я переходил на невнятное бормотание. Но, несомненно, я был в сознании. После всего этого времени, проведенного в камере, мне не стало понятнее, что я должен сделать и куда ехать. Однако что-то подсказывало, что без визита в родные края, где все началось, не обойтись. С такими мыслями я и уснул, свернувшись клубком на полу. Было жутко холодно, не удивлюсь, если подхвачу простуду, или того хуже – воспаление легких. Не знаю, сколько времени я проспал – когда я открыл глаза, в помещении было так же темно. Я встал, и пошел на ощупь, вдоль стены, пытаясь отыскать дверь. С первого раза, мне это не удалось. Второй заход – на нем я узнал, что длина моей комнаты составляет девять шагов, а ширина – пять. На третьем заходе, я прикинул, куда выходил Скайд, и стал ощупывать стену руками. Как я уже говорил, и при освещении, понять, где дверь, было затруднительно, а тем более – сейчас. В отчаянии, я прислонился спиной к стене, я съехал по ней вниз. Полоска яркого света, упала мне на лицо, я мгновенно зажмурился, а потом чуть приоткрыл глаз. Кажется, я нашел выход. Вскочил на ноги и толкнул обрисовавшийся контур двери, и выпал наружу. Несколько минут просто лежал, жмурясь от света. Это была не улица, а тоже – сумрачное помещение, но из-за долгого отсутствия света, глаза никак не могли, снова привыкнуть к нему. И вообще, я что, мог пойти домой еще вчера? Сид оставил меня не запертым? Странно. Или может, потом открыл? Тут же, в проходе, валялся белый конверт, резко контрастирующий с загаженным полом. Взяв его, я нащупал в нем что-то твердое. Открыл, а там был ключ, и записка – НАДЕЮСЬ, ТЫ ЗНАЕШЬ,ЧТО ДЕЛАТЬ– написанная печатными буквами от руки. На конверте стоял обратный адрес, Андерсон авеню, дом 17, квартира 407. Адрес получателя был мой собственный, но почему-то перечеркнутый. Засунув письмо и ключ в карман, я поднялся, и пошел искать выход, теперь уже на улицу. Прошел чуть вперед, несколько раз повернул, то вправо, то влево и наконец, уперся в еще одну дверь. Тоже открытую.