Поэтому сотрудничать ч сомнительно побеждающей Германией он не смог бы решиться даже в минуты страха за свою жизнь. Оставаться в этой компании было уже душе противно, но и бежать было просто некуда. Болото простиралось во все сторны, а где не было болота, всюду - немцы, их посты, их техника.

 Население, оставшееся в оккупации, едва ли было надёжным. А советские войска откатывались к востоку, судя по глухим раскатам артиллерийской канонады, с угрожающим ускорением.

 На другой день явился в дом лекаря староста.

 -Поговорить надо, лейтенант.

 Он присел на прочный деревенский табурет, посмотрел на руку Фёдора.

 -Конечно, рука - дело серьёзное. И желудок больной - тоже нас не радует. Скрыл, что ли, от медкомиссии болезнь-то?

 -Просто не сказал, - ответил Фёдор.

 -Значит, патриот, - удовлетворённо хмыкнул староста.
– Ну да об этом на медкомиссии было бы бесполезно заикаться. Могли бы и обвинить в уклонении от воинской обязанности в военное время.

 Староста помолчал с минуту, явно не торопясь начать говорить о сути своего визита. Наконец, прямо посмотрев в глаза Фёдору, стал говорить:

 -Оставил меня Райком партии организовать в этом районе партизанский отряд. Особый, понимаешь? Особый отряд!

 Староста не только повторил эти два слова, но и проговорил второй раз с нажимом.
– В этом районе мало тех среди населения, кто ждёт победу наших войск над немецкими захватчиками. Просто даже стали радоваться приходу немцев. Те, представь себе, стали раздавать землю бывшим колхозникам. Жизнь без коммунистов обещают. Ну, эта нечисть и готова служить им верой и правдой. А мы должны в корне это начинание немецкой комендатуры изничтожить.

 -Каким образом?
– равнодушным тоном спросил Фёдор.

 -Немцы хотят, чтобы весной поля были засеяны, урожай к осени намечают получить. С сельским населением заключают какие-то договорённости, что-то им оставят для пропитания. Но, думаю, ограбят, заберут всё подчистую и, значит, снабдят свою армию. Так что, чтобы сорвать посевную, мирным путём не получится, придётся пострелять.

 -Своих?
– удивился Фёдор.

 -Ну, какие же они - свои? Свои ушли с войсками на восток. Всё бросили и ушли. А эти могли уйти, но остались!

 -Вот так, придти в деревню и начать убивать?

 -Да ты что, лейтенант? Я тут тебе хочу поручить разработать операцию, а ты слюни распускаешь! Забыл, что ли, где находишься? Мне надо, чтобы немцы пришли сами к этому решению! А для этого и надо-то всего подумать, как это организовать. В общем, принимай лечение от лекаря и думай, как настроить немцев против жителей. А мы исполним всё самым должным образом!

 Староста встал с табурета, подошёл к лекарю, который в течение всей беседы из трав готовил приятно пахнувший коктейль для Фёдора, и будто даже не прислушивался к разговору.

 -Думаю, Порфирий, придётся тебе постараться, чтобы у лейтенанта не только тело оздоровело, но и голова просветлела!

 -Будь спокооен, Гаврилыч, в три недели и уложимся.

 Староста ушёл. Лекарь поставил кружку с горячим снадобьем на стол перед Фёдором.

 -Ты бы, лейтенант, не злил Гаврилыча-то. Мигом попадёшь в лапы Гестапо. У нас, конечно, не курорт, но и война не пыльная. Население безоружное. Что скажем, то и делать будут. А стрелять и не придётся. Боятся же все за свои шкуры. А вот немцы, что не по ним покажется, не спрашивая к стенке поставят! Ты пей!

 Лекарство оказалось каким-то странным. Фёдору стали видеться то ли сны, то ли миражи. Лекарь превратился во что-то расплывчатое, обволакивающее его со всех сторон. Скоро Фёдор провалился в глубокую пропасть и потерялся в нереальном мире, в котором он летал вниз головой.

 А в это время, пока у Фёдора заживало тело и светлела голова от душистой конопли, солдаты, теперь партизаны, рыскали по дворам бывших колхозников, руководимые Рыжим и Чернявым в полицейской форме, собирали продукты и одежду во имя победы, не уточняя - которой. В победу Советского Союза им уже верилось не очень, но бывшие колхозники, видя полицейскую форму, начинали злиться и верить в победу не ту, в которую следовало, и пытались что-то оставить и себе. Партизаны, однако, вошли во вкус, им хотелось не только кушать, но и получать удовольствия более изысканные, так что скоро в селе стали прятать не только съестные припасы, но и молодых девок, вызывая откровенную, ответную злобу лесных воинов.

 Немцы это болотистое, тихое по их мнению место объезжали по шоссе, доверив старосте управлять мирным населением. Селений было достаточно более богатых, и немцам пока куриц и яиц хватало.

 Фёдора действительно три недели не трогали. Рука уже вполне могла обойтись без этой надоевшей коры и, что удивительно, желудок перестал беспокоить. Но без лекарства, которое лекарь готовил каждый вечер, Фёдор уже никак не мог заснуть. Полупьяное состояние затягивало, воевать хотелось всё меньше, тем более, что немцы, служившие в тыловых частях, были ещё не так сильно покусаны партизанскими отрядами.