-Вы... кто?
– почти прохрипел он, едва держа себя в руках.

 -Не узнал?
– сердито спросил рыжий, сверля глазами Фёдора.
– Погубил всю роту! Что, надеешься, что встанем по стойке смирно и опять будем ждать, когда ты нас в атаку поведёшь? А куда? Кругом - болото! И немцы! А советская власть удрала!

 -Да тише ты!
– остановил разошедшегося напарника чернявый, - не видишь, командир страдает. Вставай, старшой, пора идти.

 Фёдор кое-как поднялся с кровати, надел гражданскую фуражку, подаренную лекарем, не пытаясь достать из-под кровати офицерскую. Простая фуражка придала ему больше уверенности, и он удивился в душе только что пережитому страху. "Наверно, так вот недолго и стать предателем", - подумал он про себя, с сожалением покидая избу, такую уютную после прогулки по болоту. Они прошли всего метров триста. Вся разношёрстная группа собралась в густом островке леса. Здесь был и мужик, хозяин плоскодонки, и лекарь. Некоторые солдаты щеголяли в резиновых сапогах, оставшихся в семьях солдатских матерей и жён. Почти все были нагружены пухлыми мешками, мелким скарбом. Два "немца" с винтовкой и револьвером напугали не одного Фёдора.

 Только русская речь спасла группу от губительной перестрелки, но матерились за испуг долго.

 -Ну, пора, товарищи, познакомиться, - сказал мужик с плоскодонки.
– Я являюсь старостой этой деревни. Эти двое, - указал он на двух "немцев", - полицаи. Задание дано нам не простое. Называется это задание - "выжженная земля"! Мы должны поголовно включить население, оказавшееся под немцем, в борьбу с врагом партизанскими методами. Желающих дружить с немецкими захватчиками, беспощадно уничтожать!

 -Мы что, тоже должны стать полицаями?
– спросил Фёдор, пытаясь определить своё место в этой группе молчаливых окруженцев.

 -Сегодня мы уже столкнулись с нежеланием многих помогать нам, -

 многозначительно поднял правую руку староста.
– Нам пришлось отнимать хлеб, мясо, муку и одежду в нескольких домах. Я, конечно, бывший председатель колхоза, и многие односельчане имеют зуб на меня, но вы - бойцы Красной Армии, и если они не желают оказывать помощь вам, значит, они - тоже враги!

 Все выжидающе молчали. Фёдор чувствовал себя в этом обществе двуссмысленно. Он вообще не понимал, как себя вести, хорошо уяснив ещё в мирное время деятельность весьма мрачную НКВД. Эта потеря целой роты, из которой двое - Рыжий и Чернявый, очевидно, не просто сдались, а сразу стали сотрудничать с немцами, ставила его в один ряд с "врагами народа". И какой бы он подвиг ни совершил здесь, за линией фронта, едва ли кто оценит это там, в Штабе Армии, где уже на карте полковники начертили новую линию обороны, которая стала ещё ближе к Москве.

 Конечно, не только его рота была виновна в том, что танки прошли сквозь её ряды, будто её и не было. Тыловые части были отрезаны обходным маневром танков, а самолёты разбомбили мост через реку Ловать. Но кто там, в Кремле, будет в этом разбираться?

 -Ладно, пошли!
– сказал староста, - тут недалеко есть охотничий домик, в нём и заночуем. А ты, Лейтенант, с рукой не шути, нужен ещё будешь. Иди с лекарем, лечись.

 Гурьбой солдаты безропотно зашагали за полицаями и старостой. Лекарь смотрел им вслед, пока они не скрылись за стволами берёз, осин и лип. Потом повернулся к Фёдору.

 -Ну, пошли и мы!

 Они вернулись в избу. Дед опять принёс ковш самогона, подал Фёдору, подождал, пока тот не проглотил всё до дна. Закусили из того, что у деда в запасе было. Лекарь подождал, пока Фёдор расположился на кровати, склонился над ним.

 -Тут вот какое дело. Я, конечно, не такой старый, как тебе может показаться. В общем, мы тут все - заложники. Всем нам надо держаться вместе. Но надо, чтобы нами руководил человек, знающий военное дело.

 Лекарь испытующе посмотрел в глаза Фёдору. Улыбчивость лица его исчезла, появился какой-то хищный блеск в глазах, и он продолжил:

 -Не такой, чтобы очень великий, ну, лейтенант для нас подходит, вроде тебя.

 -Да я ведь - младший лейтенант, - попытался поправить лекаря Фёдор.

 -Да кто ж будет такое длинное звание-то в лесу произносить!
– засмеялся натянуто лекарь.
– Не успеешь опомниться, как и в капитаны произведём! Ещё короче будет звучать. Воевать без шума не получится, потому как жрать хочется каждый день. Район у нас тут бедный, сам видишь - болото. Здесь что ни семья, отдавать нам что-нибудь мало кто хочет. Так что мародёрничать-то придётся. Что - немцы, что - мы для некоторых здесь - одно и то же. А идти искать счастье за линией фронта, чтобы опять вдруг попасть в окружение из-за отсутствия патронов смысла вам нет!

 Лекарь почему-то посмотрел в окно, будто пытался увидеть скрвышихся за деревьями солдат, и закончил:

 -Так что, как выздоровеешь, руководи, как знающий военное ремесло. А уж я постараюсь.

 Наверно, надо было как-то ответить этому скользкому типу, может быть, прикрикнуть, напомнить, что они всё ещё - советские люди, а не какие-нибудь бандиты. Фёдор был уверен, что СССР непременно победит зарвавшихся фашистов. Но эта уверенность была в то время, когда болел только желудок. Теперь же он ждал, когда ноющая боль в переломе начнёт затухать. С рукой, зажатой в липовой коре, патриотизм его дал серьёзную трещину. Хотелось материться громко и безнадёжно ещё и потому, что обратной дороги в воинскую часть, которая неизвестно сейчас где, просто нет!