– Приближаюсь к крепости.

После недолгого молчания из-за частокола откликнулись:

– Подойди и назови пароль.

Катон оглянулся на Непота.

– Ну, теперь пошли.

Молодой центурион медленно направился к воротам, и легионер неохотно встал и зашагал с ним рядом. Он уже слышал, как часовые громко призывают начальника караула, и представлял себе, как центурион и оптион, чертыхаясь и отвешивая пинки, поднимают по тревоге дежурную центурию. Бойцы торопливо натягивают доспехи, хватают оружие и спешат на валы, подгоняемые бранью командиров.

Когда из тумана вышли, шагая по росистой траве, двое заросших, небритых, грязных беглецов, над частоколом уже маячили шлемы, над которыми, как тростник на легком ветру, покачивались наконечники копий.

– Проклятье! – прошептал Непот. – Вот нам и крышка.

– Заткнись! – рыкнул Катон. – Больше ни слова.

Они остановились перед самым оборонительным рвом, протянувшимся вдоль вала по обе стороны от ворот.

– Вы кто, на хрен, такие? – прозвучал голос с надвратной башни.

Прежде чем ответить, Катон набрал воздуху и постарался по возможности придать своему голосу уверенность.

– Центурион Катон, легионер Непот, Шестая центурия, Третья когорта, Второй легион.

Многие стали вытягивать шеи над частоколом, чтобы разглядеть нежданных пришельцев получше. По всей стене зазвучали возбужденные голоса.

– Молчать! – прогремел приказ, и Катон увидел над воротами поперечный гребень шлема центуриона. В сумрачном свете лица было не разглядеть, но голос не оставлял места для сомнений.

Гомон на стенах стих, и центурион Туллий, скользнув взглядом по двум плачевного вида фигурам, сосредоточил внимание на одном из пришедших, высоком и худощавом. Заговорил он не сразу, и Катон успел с испугом подумать, не совершил ли он глупость, открыто назвав себя перед воротами. Возможно, Непот был прав. Им следовало прокричать предупреждение издалека и бежать со всех ног куда подальше. Но Катон справился со страхом, напомнив себе, что, как бы все ни обернулось, его будущее неотделимо от армии.

– Центурион, – крикнул со стены Туллий, – какого хрена тебя сюда принесло?

Катон почувствовал, что Туллий пытается дать ему последнюю возможность бежать. Но он уже принял свое решение.

– Мне нужно поговорить с Максимием. Немедленно.

Туллий смерил его взглядом, пожал плечами и, повернувшись, стал отдавать приказы караулу:

– Открыть ворота. Дежурный оптион, послать отделение и взять этих людей под стражу.

Застонали петли, ворота тяжело распахнулись, выпустив восьмерых легионеров, тут же окруживших Катона и Непота с обнаженными мечами в руках. Они не пытались скрыть написанного на их лицах удивления – точнее, как вдруг сообразил Катон, удивления и отвращения. Он вдруг остро осознал, что в грязном рванье они выглядят ужасно, и устыдился своего облика. Но даже при этом центурион выпрямился, стараясь держаться со всем тем достоинством, какое мог в себе найти, и проследовал между конвоирами в ворота.

«Из одной тюрьмы прямиком в другую», – подумал он и не смог сдержать горькой усмешки.

Войдя в крепость, конвой остановился, ворота тут же закрыли. Катон обернулся к надвратной башне и увидел, что Туллий уже спускается по лестнице вниз. На лице ветерана отсутствовало какое-либо выражение, и Катон согнал с лица непроизвольно тронувшую было его губы приветливую улыбку. Остановившись в нескольких шагах от Катона, Туллий покачал головой.

– Ты вообще-то соображаешь, что делаешь?

Катон прочистил горло.

– Мне необходимо поговорить с центурионом Максимием, командир.

Некоторое время Тулий молча смотрел на него в упор, потом рявкнул:

– Дежурный оптион!

– Слушаю, командир.

– Передай мое почтение командиру когорты. Скажи, что его ждут у ворот.

Оптион побежал исполнять приказ, а Туллий подступил ближе к Катону и заговорил вполголоса:

– Что за игру ты затеял, парень? Как только Максимий тебя увидит, тебе конец.

– А если я не смогу его предостеречь, вам тут всем конец.

– Предостеречь? – Туллий нахмурился. – Насчет чего?

– Каратак. Он собирается нагрянуть сюда со всеми оставшимися силами. Хочет вас… – Катон улыбнулся и поправился: – Нас. Хочет всех нас уничтожить.

В это время Катон увидел, как посланный Туллием оптион резко остановился, увидев, что из-за угла палаточной линии на ведущую к воротам дорогу вышел сам командир когорты. Жестом отстранив оптиона с дороги, Максимий закричал на караул у ворот:

– Это еще что такое?! Привечать в моей крепости каких-то грязных оборванцев?! У нас тут не приют для бродяг!

Туллий повернулся к нему и вытянулся:

– Докладываю, командир, – прибыл центурион Катон с одним из своих подчиненных.

– Катон?

Максимий споткнулся, замер, а потом, шагнув вперед, с неподдельным изумлением уставился на Катона. Через некоторое время, когда он убедился, что ошибки нет и это действительно беглец, изумление сменилось злобным удовлетворением. Он встал перед Катоном подбоченившись, присмотрелся к беглецам, чуть склонив голову набок, и сморщил нос.

– От тебя воняет.