Правда, это уже не его проблема. Он больше не являлся римским солдатом, а по правде сказать, был почти уверен, что в ближайшем будущем вообще перестанет существовать. Не исключено, что как раз сейчас его и тащат на казнь, если, скажем, друиды задумали совершить ночное жертвоприношение.

Вокруг лагеря уже сгущались сумерки. Катона втолкнули во входной проем одной из самых больших хижин, а поскольку руки его оставались связанными, он потерял равновесие и упал на усыпанный тростником пол. Перекатившись на бок, Катон увидел маленький костер, потрескивавший посередине хижины, и сидевшего у огня на табурете крупного мужчину с зачесанными назад и перехваченными шнуром песочного цвета волосами, лет с виду около сорока. На нем была простая туника и обтягивающие штаны, подчеркивавшие могучую мускулатуру. Лицо украшали борода и длинные, висячие усы, подбородком он опирался на могучие руки с переплетенными пальцами. Блики костра играли на лице, высвечивая поджатые губы, густые брови и высокий лоб, а на шее сверкал крученый золотой обруч, при виде которого Катону, уже видевшему подобное украшение, стало не по себе.

– Где ты взял это ожерелье? – спросил Катон по-кельтски.

Варвар удивленно поднял брови и склонил голову набок с таким видом, словно его это позабавило.

– Римлянин, я не для того велел доставить тебя ко мне, чтобы обсуждать твои вкусы по части ювелирных украшений.

Катону удалось привстать на колени, и он заставил себя успокоиться.

– Я и сам так думаю.

Со связанными запястьями менять позу было неудобно, однако Катон сумел сесть на полу, скрестив ноги, и теперь получше присмотрелся к бритту. Несомненно, то был воин, причем не простой, а, судя по окружавшей его ауре, прирожденный вождь. А витой обруч на его шее был точно таким же, какой носил Макрон. То был трофей, снятый римлянином с шеи Тогодумна из могущественного племени катувеллаунов, брата Каратака.

Катон слегка склонил голову.

– Как я понимаю, ты Каратак, царь катувеллаунов?

– К твоим услугам! – Вождь с насмешливым смирением поклонился в ответ. – Да, я имел честь так называться, пока ваш император Клавдий не решил, что этот остров будет неплохим дополнением к его обширной коллекции населенных земель. Был когда-то царем, верно. Впрочем, нет – я остаюсь им, хотя мое царство и ужалось до размера островка на болоте, а армия – до горстки воинов, уцелевших после последнего столкновения с легионами. А кто ты?

– Квинт Лициний Катон.

Царь кивнул:

– Я знаю, твои соплеменники предпочитают, чтобы их называли последним именем.

– Это принято среди друзей.

– Понимаю. – По лицу Каратака промелькнула легкая улыбка. – Ну что ж, поскольку последнее имя легче всего использовать, можешь пока рассматривать меня как друга.

Катон заподозрил в этих словах какую-то ловушку, а потому промолчал, стараясь, чтобы его лицо осталось бесстрастной маской.

– Ладно, – решил царь, – буду звать тебя Катоном.

– Почему ты послал за мной?

– Потому что мне так было угодно, – властно ответил Каратак, выпрямившись и воззрившись на Катона сверху вниз. Впрочем, он тут же расслабился и улыбнулся. – А что, у вас, римлян, в обычае задавать дерзкие вопросы?

– Нет.

– Вот и я так думаю. Насколько мне известно, ваши императоры вообще не склонны позволять простому люду обращаться к ним напрямую.

– Это так.

– Но мы сейчас не в Риме, Катон. Так что можешь говорить свободно. Я бы сказал, более свободно, чем мог бы среди своих.

Катон склонил голову.

– Я постараюсь.

– Хорошо. Мне было бы интересно узнать, что ты и твои люди делали на болоте. Будь вы вооруженным отрядом легионеров, я бы без раздумий приказал вас перебить. Но вы, с вашим жалким видом и скудным вооружением, по-моему, скоро перемерли бы сами. Итак, сознавайся, римлянин, кто вы такие. Дезертиры? – Он посмотрел на Катона с надеждой.

Центурион покачал головой.

– Нет, мы осужденные. Несправедливо приговоренные.

– За что вас осудили?

– За то, что мы позволили тебе и твоим людям с боем прорваться за реку.

Брови Каратака слегка приподнялись.

– Ты был среди тех бойцов, на другом берегу?

– Да.

– Тогда ты из тех, кто погубил мою армию. Ваши бойцы, защищавшие остров, сражались как демоны. Их и была-то горстка, но как они дрались! Положили сотни моих воинов. Ты был с ними, римлянин?

– Нет, на острове меня не было. Тем подразделением командовал мой друг. Я же находился на дальнем берегу, с главными силами.

Каратак, казалось, смотрел сквозь Катона, припоминая ход битвы.

– И ведь вы с нами едва не разделались. Продержись вы, не отступая, чуть подольше, мы были бы зажаты в клещи и уничтожены.

– Да, таков был план.

– Но как вы столь небольшими силами могли отстоять брод против целой армии? Вы и так задержали нас настолько, насколько могли. Неужели ваш командующий Плавт приговорил вас за то, что вы не смогли совершить невозможное?

Катон пожал плечами.

– В легионах не прощают неудачу. Кого-то следовало призвать к ответу.