В башне
вернуться

Рославлев Александр Степанович
Шрифт:

Малиновый звон

Малиновый звон с колоколен, Малиновый звон. Я молод, я силен, я волен, Я всем беспредельно доволен Ах, жизнь — это солнечный сон, Это смех колоколен, Малиновый звон. Весенние дали, цветение, И ласковый близкий Христос, И пенье в душе моей, пенье, Весенняя сладость до слез. Малиновый звон отовсюду, Малиновый звон. И мнится, к желанному Чуду По зыбкому медному гуду Плыву я, плыву, упоен, — Круглый звон отовсюду, Малиновый звон. На Неве На горизонте сизой ватой Лег дым от фабрик… Туч ряды… Пуглив и странен взгляд звезды, И отблеск неба розоватый Смягчил густой металл воды. Тупых, громоздких барж обшива Как бы насквозь просмолена, Так духовита и черна. Нева покорно-молчалива И величаво холодна. На пароходе разговоры Тягучи, вялы, ненужны, И лица призрачно бледны. За крепость скрылись тучи-горы, Как стены крепости мрачны. Она, как чудище, до края На брюхе каменном сползла И зорко пушки навела, — Твердыня жуткая, немая… — След грозной думы духа зла! А там краса спокойных зданий, Блеск в окнах верхних этажей, Как этот блеск стальных зыбей, Мреж полустертых очертаний И сказка скраденных теней. Внезапный гул летит толчками. Бурленье, плеск, и гам, и лай… Над нами арка невзначай… Просвет… и молнийное пламя С моста бросает вслед трамвай. Над пароходною трубою Расцвел фонтаном вихревым, Шафранно-бурой розой дым, И над червленою водою Покровом стелется живым. Усталый, хмурый, безучастный, Как трудно дышащий старик, Идет навстречу грузовик, И глаз его, большой и красный, Дробясь, искрясь, к воде приник. Адмиралтейский шпиц так ясен, Так четко в небе острие, Что, мнится, — Божье то копье. Сфинкс вдохновляюще прекрасен И погружен в небытие. Не сон ли все: Нева, граниты, И сфинкс, и баржи, и дома, И в тихих скверах полутьма, Зари загадочной ланиты И пароход, и ночь сама?

Перед грозой

Протруби Господню славу, Благодатная гроза, Ороси листы и траву, Горней радости слеза. Мчится туча, развевая Клочья пышные завес. Углубится голубая Чаша ласковых небес. Солнце, солнце, смехом света, Семицветностью дуги В сердце бледного поэта Песню вечную зажги.

Песни Бальмонта

Песни Бальмонта — это лесные ручьи. Песни Бальмонта — блеск чешуи. Тонкой, быстро-изгибной змеи, Что скользит меж задумчивых трав. Песни Бальмонта — вздохи купав, Околдованных взглядом луны. Песни Бальмонта — крылья весны. Песни Бальмонта — зыбкие сны, Сны изысканной, пряной страны Это шепоты, зовы, намеки… Льются, льются напевные строки. Слушай их и о всем позабудь! Песни Бальмонта — к женщине путь… Есть ли та, над которой не властна Нежно-страстная сила их чар? С ними сердце навеки согласно… Есть ли краше, сокровищней дар, Чем сонет его, легкий, как птица, сонет? Нет!..

Песня бродячей собаки

Какого черта в самом деле, — Не ешь, не спишь и целый день Таскаешь ноги еле-еле, Ни жизнь, ни смерть, а дребедень. Какого черта, в самом деле… И во дворах, и на панели — Куда ни сунься, брань, пинки… Бока до кости похудели И шерсть изодрана в клочки, Какого черта, в самом деле… Сдружишься с кем… — две, три недели, Глядишь — попал уж на харчи И нос задрал: «Мы мясо ели — А ты зубами постучи». Какого черта, в самом деле… В дожди и злющие метели У телеграфных жмись столбов, Из неба свищет как из щели, И хлещет сразу в сто кнутов. Какого черта, в самом деле… Чего уж, кажется, в апреле, Когда любовь на всех углах, Давно все снюхаться успели, А ты, конечно, на бобах. Какого черта, в самом деле… Шатает. Хворь в бродячем теле. Гляди, чтоб вдруг из-за угла Накинуть сети не успели… Завыть что ль с горя и со зла?.. Какого черта, в самом деле!

Праздник

Вдоль потревоженных аллей Дрожали тени вырезные, Вздыхавший ветер меж ветвей Качал фонарики цветные. В просветах облачных причуд Луна являла лик свой плоский, Кривил огни смешливый пруд, Плескали флагами киоски. Влеклась толпа, шурша песком. Томясь, стоял я у ограды. Бубнил оркестр под колпаком Увитой зеленью эстрады… Она пришла, — моя краса. В луга лег путь посеребренный, Вдали за нами голоса Сливались в рокот замиренный. Вся трепеща, пила мечту Из глаз влюбленного поэта, А там в ночную высоту, Чертя дугу, взвилась ракета.

Рыцарь

Я пылок, прям и горд душою, Мой грозен вид. Никто в бою передо мною Не устоит. Таких не сыщешь и десятка: Как молот речь, Лжецу в лицо моя перчатка, А в сердце меч. Нося в груди святое пламя Небесных глаз, Я неизменно верен даме Во всякий час. За слово дерзкое нахала Я не прощу. И перед дьяволом забрала Не опущу. С усмешкой бешеной отваги Гляжу вперед, Вот жаль — я сделан из бумаги И дождь идет…

Софии Семеновне Рославлевой

Есть женщины, что сотканы из света, Но демона печать на их челе; Любовь их сфинкс… Их души для поэта, — Заветные сады в скитаньях по земле. Сады, — цветы в которых в час расцвета Уже грустят о вянущем стебле, В которых золото и пряность лета, А птицы зябнут, как в осенней мгле. Глядишь, и в сердце сладость и сомненье, И раскрывает крылья вдохновенье. Твоя душа такой же странный сад, В нем нет конца нежданным сочетаньям. Задумчиво брожу в нем наугад И предаюсь его очарованьям.

Яблоки

Как зрелы яблоки! — Полна до края Корзинка, что сейчас мне принесли. Когда их ем, то, мнится, припадаю К сосцам земли. Когда от ласк мятежных устаю я, И снова сыплется минут песок, Как нежное продленье поцелуя, Пью сладкий сок. Скользит вода по мраморной ступени И льется звонко в гулкий водоем. Колышутся сплетенных веток тени, Сквозят огнем. Бросаю семечки, слежу лениво, Как их уносят зыбкие струи; Мне семечки напоминают живо Зрачки твои. Такие ж черные, блестящие, большие… Поет вода — холодная, как сталь. Осколки солнца остро-золотые Змеит хрусталь. Как зрелы яблоки, как золотисты! Как радостен и свеж румянец их! И, как они, законченный, душистый Живет мой стих.