Любите так чисто и свято, как звери,Любовь — это солнце в полдневной красе,Любовь — это в вечность раскрытые двери.Любите, как звери, любите и всеКоснетесь безумств переполненной чаши,Иль сердце омоете в красной росе.Что может быть ярче, что может быть краше,Звериного счастья двух юных сердец.Берите его, каждый миг оно — ваше….Кто зверя связал, тот насильник и лжец,Тот жизни солгал, изнасиловав тело,Пусть женщина — «самка», мужчина — «самец»…И это прекрасно, коль сильно и смело;Любить и дарить человека земле,Чтоб солнце в крови его вновь пламенело.Всевластна любовь и в добре и во зле.Любите ж, поймите весь ужас потери:Прожить, не любя, до морщин на челе.Любите, так чисто и свято, как звери.
Слава
О слава, слава, скользкая тропа!Сегодня ты увенчан и прославленИ рукоплещет шумная толпа,А завтра после пыток обезглавлен,И палачом твой бледный, страшный ликТолпе, тебе рукоплескавшей, явлен.Безумьем ты, иль разумом велик.Не пей из чаши работворной власти,Отравлен тот, кто к ней хоть раз приник.И на пути к твоей заветной страстиНе доверяйся кораблю толпы,На кораблях толпы гнилые снасти.Как много их разметано в щепы!Я б властвовала» но предпочел иное:Направил в горы твердые стопы,Достиг вершин и вот теперь вас двое.А жизнь, как сон, которого уж нет,Нас двое: я и солнце золотое.Отсель глашу мой радостный завет:— «Кинь города — смятенных душ плененье,Цари один, неси на горы светИ презирай людское поклоненье».
Иуде
Из глубины померкнувших столетийЯвил ты мне, непонятый мой брать,Твой жгучий терн в его победном свете.Пусть гнусы о предательстве кричат!Их мысли тупы, на сердцах их плесень,Постичь ли им твой царственный закат.Ты — свет певцам для вдохновенных песен,Ты, как на башне, — выше облаков,Откуда город меж просторов — тесен.Проклятый город, медлище рабов,Где скорбно — бледный, нищий их учительБросает зерна рабских, нищих слов.И с башни в город сходишь ты, как мститель,За их права, несешь ковчег борьбы,Чтоб дать им мощь и пирную обитель.Вот распят Он, но лик его судьбыНе возбудил кровавой жажды мщенья.Рабы стоят и смотрят, как рабы.Ты проклял их. Преодолев сомненья,Прозрел в веках достойнейших тебя,И смерть твоя — святое утвержденье,Что ты спасал, страдая и любя.
В башне
Над морем и городом в башне живу.Я песни пою одиноко.Там волны, там люди, как сонь наяву,Его я изведал до боли глубоко.Отсюда виднее мне зори востока,Своими соседями птиц я зову,И рад, что давно и высокоНад морем и городом в башне живу.
Ночь
О эта ночь!.. с тех пор моя душа,Перестрадавши тысячи распятий,Питает солнце, огненно дыша.Казалось, в каждом громовом раскатеБыл черный смех всех ужасов земли,Весь пирный ад их каменных зачатий.В разрывах туч, которые ползли,Как пьяные, незрячие уроды,Метлища молний яростно мели.Один удар, обрушившись на своды,Потряс всю башню, треснула стенаИ загудели в зал подземный ходы.Еще удар, еще… и тишинаБезумней самой богохульной клятвы.И в этот миг предстал мне Сатана.«Вот полдень мира», рек он, «на закате выПридите все опять моим путем,Прославь мой серп и предскажи час жатвы».Я внял и с гордо поднятым челомВещал повсюду голосом столетий,И каждый час был мрачным торжеством.Но как-то раз в цветах, в весеннем свете,Увидел я играющих детей,Стал говорить им и смеялись дети,И я постиг вернейший из путей.
В городе
Мне тесно здесь, как в тесной западне,Я о полях мечтаю, как о чуде,И с едко болью мыслю о весне.Мне надоели комнатные люди,Я стал ночным, ищу призывных встречКрасивого лица, манящей груди.Меня пьянит прерывистая речь,Мгновенный пыл, с моим обманно слитый,Согласность губ и содроганье плеч.Роскошен пир, безумно пережитый,Но при конце я, как неловкий вор,Смущенно пью свой кубок недопитый.Я силюсь скрыть мой боязливый взор,Притворный вид, ненужные движеньяИ ей, и мне ненужный разговор,Меня стыдит намеренность сближенья.Я сознаю, что оправданья нет,Пытливо жду и скорю замедленья.Еще вопрос, еще один ответ,Закрыта дверь и я бреду уныло,Вновь смех колес и вкрадчивый рассвет…Опять хочу забыть, как это было,Но бледность ног при ламповом огне,Слова и трепет чувственного пыла…Быть может сплю, быть может сон во сне?Нет, явно близко — солнечное знанье —Проклятье дню! — здесь все, как в западне,И каждый шаг, и каждое желанье.
Весна
Блестят оттаявшие крыши,Ломают лед на мостовойИ небо солнечней и вышеНад гулом жизни городской.Иные краски зарябили…На окнах, в лужах свет дрожит,Гудя снуют автомобили,И звонок мерный стук копыт.Потоком лиц многообразнымЗа мыслью мысль увлечена;К случайным встречам и соблазнамЗовет пьянящая весна.Вот в черном платьи, в шляпке черной,Глаза, как синие огни,Прошла с улыбкою покорной…О если б лес, и мы одни.На чуть просохшей теплой хвое,Среди стволов, среди теней,Над нами небо голубоеИ шум разнеженных ветвей.Весной мы в городе так жалки,В душе так много едких злоб.Смотри, на белом катафалкеВ цветах железных белый гроб.Трясется с ельником тележка,И ветки в лужах под ногой.Какая дикая насмешкаНад юной жизнью, над весной.Средь купли города в меныЗа час забвенья страшен спор.Проклятье вам, глухие стены,Скорее в поле, на простор!Цветы и солнце мы забыли,А город все еще не сыт…Гудя, снуют автомобили,И звонок мерный стук копыт.
С улицы
В мертвенном свете стеклянных шаровЖенщина в каменной маске,Нужная взбодренность четких шагов,Встречи безличны, заучены ласки.Сердце изжило, забыло мечту,Первые взгляды, пожатья,Солнце и яблоня в нежном цвету,Радостней цвета их белое платье.Режущий ветер качает шары,Снег от мороза хрустит под ногами,Улица в наглом захвате игрыТелом продажным, тупыми словами.Кто он, который придет и возьмет,Вялый, поникнет на груди.Снова и снова она проклянет:Дьявольской город — ни звери, ни люди.Смерть с нею заживо правит пиры,Смятое ложе, гробница.Режущий ветер качает шары,Черная шляпа, как черная птица.
Арлекин
За кулисою одинУ заветной дверцыПлачу, бедный Арлекин,О разбитом сердце.Гаснет лампа, все теснейОбступают тени,Вторит ночь тоске моейПеснею осенней.Вот твой бубен, обруч твой,Звездная повязка.Где теперь ты, что с тобой,Золотая сказка?..Лейтесь слезы вы мои,Бисерные блесткиМойте слезные ручьиГрязные подмостки.Хлещет дождик, ветер пьян,Вздулась парусина,Пропади ты, балаган,С горем Арлекина.
